— Да что со мной может случиться?
— Все что угодно, особенно с таким соседом.
— Витя? Он безобидный, — усмехнулась Лиля и, поднявшись на носочки, положила ему ладошки на грудь, успокаивая его демонов, что ревниво бились о стенки грудной клетки.
— В общем, ты пока отдохни, а я как освобожусь, сразу приеду.
Заверив его, что никуда выходить не будет, она приняла ванну, а потом решила приготовить ужин. Пусть и поздний.
Ну, а вдруг он будет голоден?
Улыбаясь своим мыслям, она замариновала красную рыбу и, разложив на противень, решила запечь, приготовив на гарнир печеные овощи. Легкий и сытный ужин. А уж когда она залезла в холодильник и наткнулась на бутылку белого вина, ее улыбка стала еще шире. Это видимо Дамир купил, когда приезжал несколько дней назад и привозил пакеты с продуктами. Звонок в дверь и она выбегает, думая, что это он, но натыкается на пьяное амбре Вити и кривится.
— Лилька, — трясется он, и она понимает, что он с похмелья. — Дай взаймы, подыхаю.
— Вить, когда ты уже уймешься? Ты же…
— Дай денег Лиль, херово мне.
— Сейчас, — она закрывает дверь и достает несколько сотен, жалея, что поддается на его просьбы и тем самым разрушает его здоровье.
Шум за дверью, она воспринимает фоном, думая, что Витя решил прислониться к стене и упал, но когда открывает дверь, перед ней возникает Дамир с безумным взглядом.
— Привет, — улыбнулась она, пропуская его. — Ты проходи, я сейчас, — она пытается выглянуть за его плечо, но он уверено закрывает дверь. — Дамир, там Витя…
— Он уже ушел, — бросает он спокойно, но голос вибрирует, и несколько раз выдохнув, он поворачивается к ней. — И часто он приходит к тебе?
— Когда как, — пожимает она плечами, а он аж дергается, подталкивая ее на кухню. — Ты голоден?
— Как волк, — сипит он, прижимаясь к ней всем телом, и она застывает в дверном проеме, чувствуя, что ей не хватает воздуха. — Не бойся, не обижу.
Он разворачивает ее к себе, и она видит в его глазах ураган чувств. Злость, ярость, страсть, возбуждение и голод.
Голод самый настоящий, когда замечает сервированный стол и бутылку вина, а после его взгляд падает на духовку, и он видит, что Лиля готовит для него.
Потому что в двенадцать часов ночи себе она вряд ли бы стала готовить, и это явно не Вите, а значит ему.
Он всматривается в ее лицо и видит смущенную улыбку, и его ведет от этой нежности и заботы. Он притягивает ее к себе и врывается поцелуем в манящие и сладкие губы, что призывно шепчут ему как скучали.
Твою мать. Влип по уши.
Влюбился, как пацан.
Иначе это называть никак нельзя. Потому что он готов кончить от одного ее стона, и того, как она прижимается к нему. Будто кроме него в этом мире у нее никого больше нет. Будто он гавань, в которой она нашла безопасное место для своих страхов и опасений.
Он подхватывает ее и несет в комнату, осторожно опуская на кровать, и замечая, как она дрожит вся. И это не от страха, а от возбуждения, но он все равно уточняет.
— Не боишься меня?
Она качает головой, и он опускается рядом с ней, кладя руки по обе стороны от лица и целуя каждый миллиметр ее чувственной, и такой нежной кожи.
— Я сейчас умру, — шепчет он, стараясь не переборщить и не сдавить ее в своих медвежьих объятиях.
Ведь его девяносто три килограмма на ее пятьдесят, вряд ли оставят в живых невеличку. А с другой стороны он еще никогда не был так осторожен и нежен. Всегда привык грубо, жадно и быстро.
Но с ней хотелось иначе.
Нежно. Ласково.
Растянуть до бесконечности их первый раз.
Она жалобно стонет, когда Дамир сжимает рукой ее грудь через майку и его выдержка, летит к черту, заставляя срывать с себя одежду. Он позволяет ей разглядеть его со всех сторон, и даже эрегированный член не сильно пугает ее. Потому что взгляд с поволокой не дает четкой картинки, и он этим пользуется, чтобы не напугать Лилю.
Стянув майку через голову, он ловит ее руки, которые пытаются прикрыться и буквально стонет, видя нежные розовые ореолы и бусины, сжавшиеся от холода. Он прикасается к ним губами, и Лиля призывно стонет, ерзая под ним. Он фиксирует ее в одном положении, боясь, что если она тронет его, он взорвется и все пойдет не по плану.
А по плану был ее первый оргазм. Он хотел его.
Хотел быть тем, кто доставит его ей. Первым.
Собственник в нем рычал, что только он имеет права доставлять ей удовольствие и все же, в нем сидел этот червячок сомнения.
— Лиля, ты кончала хоть раз?
— Что?
— Кончала с ним? — рычит он, понимая, что не имеет права так злиться, но не может, потому что ревнует к нему.