– Потому что это тебя пугает.
– Конечно, пугает, – машинально ответила Бейли.
И тут она ахнула. Что за чертовщина только что произошла? Он говорил не по-английски. Вообще-то, она не помнила, чтобы когда-нибудь слышала этот язык. И ещё... она знала точно, что он сказал.
– Потому что, ты знаешь, что я прав. И понимаешь русский язык, – его улыбка стала свирепой.
– Удачная догадка, – она почувствовала, что бледнеет в попытках понять происходящее.
– Чушь собачья. Ты именно та женщина, которую я искал. Хочешь узнать своё настоящее имя?
Этого просто не может быть.
- Бейли Бенсон. Понятия не имею, как ты догадался, что было в моих снах. Не могу представить, почему ты выбрал меня для насмешек, связывания и прочего. Но я не собираюсь верить безумным бредням какого-то парня, который, называй это как угодно, накачал меня наркотиками, вытащил из моей постели и привязал к своей. А сейчас ты говоришь, что родители, давшие мне жизнь, вовсе не мои родители, и что я выжила в резне. Нет.
– Зачем мне лгать? Зачем мне рисковать попасть в тюрьму, но спасти тебя, если я не абсолютно уверен в том, о чем говорю?
– Ну, не знаю. Я тебя не знаю. И ничего из этого не понимаю. Мне нужно выбраться отсюда.
– Помнишь фото на моём телефоне? Хочешь выглядеть так же? – с вызовом спросил он, вытаскивая мобильный из кармана. – Если не помнишь, насколько это ужасно, могу показать ещё раз.
Нет. Боже, не надо. Бейли зажмурилась.
– Я не хочу смотреть на это.
– Возможно, это будешь ты, если собираешься зарыться головой в песок и притвориться, что я какой-то идиот.
Он должен им быть. У неё не было лучшего объяснения, и похищение женщины из собственной постели доказывает, что он не без тараканов в голове, верно? При этом верит, что она - какая-то другая женщина, которая знает русский язык, у которой были совершенно другие родители, пока их не убили, когда ей было пять.... Дьявол, нет.
Он вздохнул и снова сел на край кровати. Когда он протянул к ней руку, Бейли вздрогнула, попыталась отпрянуть, но он лишь откинул волосы с её лица и обхватил ладонью щёку.
– Не прикасайся ко мне, – выпалила она, чувствуя, как колотится сердце.
Он тут же отодвинулся.
– Я не пытаюсь тебя запугать, просто хочу утешить.
– Ты хочешь меня утешить? Чёрт возьми, оставь меня в покое! Отпусти меня.
Прошла долгая минута. Он замялся, словно обдумывая ситуацию, и бросил на неё один из своих пронзительных взглядов, от которого она вздрогнула. Наконец, он встал.
– Половину, из того, что ты просишь, я дать не могу. Я оставлю тебя ненадолго и дам немного времени на раздумья. Но я не могу тебя отпустить. Ты останешься здесь, пока я не придумаю, как тебя обезопасить. В этом деле уже погибло слишком много людей, и я не позволю им внести в этот список тебя. Ты голодна?
Если честно, голодна. И её упрямая гордость не позволяла принять у него еду. Другая её часть понимала, что, если ей нужны силы, чтобы при случае сбежать, она не может себе навредить, чтобы досадить другому.
– Да.
– В твоей медицинской карте написано, что у тебя аллергия на арахис. Что-то ещё? Продукты, которые тебе не нравятся.
Как он об этом узнал? Бейли не хотела спрашивать. Она только покачала головой.
– Ладно. Я попрошу кое-кого захватить тебе что-нибудь поскорее.
Значит, он не один? Возможно, появится кто-то ещё и сжалится над ней, поймёт, что ей здесь не место и...
– Я вижу, как в этой хорошенькой головке крутятся колёсики. Никто тебе не поможет. Все они знают, что стоит на кону, и не дадут тебе сбежать. Всё равно отсюда нет выхода. – Он подошёл к большим, от пола до потолка, окнам и открыл ставни. Внутрь хлынул солнечный свет... а на окнах висели решётки.
Так просто ей не сбежать.
Её похититель покопался в кармане и вытащил ключ. Он склонился над ней. Их лица оказались слишком близко, когда он упёрся руками в спинку кровати и заглянул её в глаза. Стало трудно дышать. Сердце тяжело забилось в груди.
– Знаю, ты считаешь меня сумасшедшим, – прошептал он. – Дай мне время изменить твоё мнение.
Когда он протянул руку и снял с её запястий наручники, Бейли не посмела ему перечить. Он помог ей медленно опустить руки по бокам, массируя, пока обратно не прилила кровь. Его прикосновения пронзали её насквозь, горячие и волнующие. Устрашающе мощные. Боже, да что с ней не так?
Бейли отшатнулась. У неё всегда был плохой вкус на мужчин, но она отказывается падать настолько низко, чтобы дать волю влечению к нему.
– Поняла. Не трогай. – Она попыталась вырваться из его объятий. – Не трогай меня.
Он поднял руки в жесте капитуляции и поднялся с кровати.
– Я только хотел помочь, но... Ванная за этой дверью. – Он показал куда-то за неё и левее. – Пока ты не всполошилась, там окно тоже закрыто решёткой. Во всём остальном, ты вольна передвигаться по этой комнате. Скоро принесу тебе газеты и журналы.
Повернувшись, он оказался к ней спиной. Она не могла оставаться здесь и ждать, когда он убедит её в своём безумии.
Сработал инстинкт. Это может быть её лучший шанс сбежать.
Бейли соскользнула с кровати, подкралась к одной из полок возле окна, схватила с полки тяжёлую деревянную статуэтку и на цыпочках подкралась к нему сзади.
Как только он открыл дверь, она поднялась на носках и беззвучно подняла руку. Обычно она не могла никого ударить. Но это был вопрос жизни и смерти.
Он неожиданно развернулся и сковал её запястье несгибаемой хваткой. Когда его глаза впились в неё, она не смогла пошевелиться.
– Милая, я стал работать агентом, сражаясь с самыми опасными людьми в мире раньше, чем ты стала совершеннолетней. Ты правда думала, что сможешь меня удивить?
Его насмешливый вопрос заставил её почувствовать себя маленькой и беспомощной. Она ненавидела его за это.
– Позволь мне уйти.
Он выхватил из её руки деревянный брус, а затем отпустил.
– Хорошая попытка. Кстати, имя, которое биологические родители дали тебе при рождении, –это Татьяна. Ты была младшей дочкой Виктора Асланова.
Затем он исчез, и за ним с тихим щелчком захлопнулась дверь. Бейли изумлённо, стоя как вкопанная, таращила глаза. Может ли на самом деле хоть что-то из сказанного им быть правдой?
Глава 4
Как только Хоакин вышел за дверь спальни, Митчел Торп, владелец «Доминиона», встал, перегородив собой коридор и резко приподняв бровь. Взгляд его был осуждающим. Несмотря на безупречный костюм этого мужчины, Хоакин был уверен, что Торп может быть сорвиголовой. Поскольку у него последние несколько дней были нереально длинными, с недостатком сна, и вообще без мгновения покоя, ему был не нужен бардак с другими мужиками.
– Я понимаю, что ты находишься в сложном положении, – Торп поправил запонку. – Как только я услышал крики, доносящиеся из моей спальни, то позвонил Логану. Он обрисовал твою ситуацию немного подробнее. Я позволил тебе сюда приехать, потому что за тебя поручились братья Эджингтон и дали понять, что ты защищаешь потенциальную цель убийцы, а не похищаешь женщину. Клуб «Доминион» строго придерживается условий взаимного согласия. Ты не можешь удерживать здесь эту женщину против её воли.
Хоакин сглотнул, борясь с отчаянием и страхом.
– Я понимаю, ты не хочешь, чтобы кто-то засветил это место и попытался тебя очернить, но...
– У меня и так достаточно подобных проблем. И евангелисты, и асексуалы, лоббирующие закрытие моего клуба, очевидно, либо не знакомые с оргазмом, либо страшащиеся его, так что...
В мыслях Хоакина промелькнула сотня тактических приёмов. В конце концов, он остановился на правде.
– Она в шоке. Я наделся, как только освежу её память, она вспомнит прошлое. Хотя она призналась, что ей снятся кошмары о той ночи, она твёрдо стоит на том, что не является Татьяной Аслановой. Мне нужно время. Если я сейчас её отпущу, тот, кто делает отвратительные вещи для тех ублюдков, не заставит себя ждать и схватит её. Логан рассказал тебе, как они издеваются над этими женщинами?
- Ты хочешь её спасти. Это достойно восхищения. Но я не могу удерживать её здесь против воли. – Его поза немного смягчилась. – Ты уверен, что она дочь Асланова?
– Абсолютно. Ей даже снятся сны о доме в снегах и о паре, которая обнаружила её на обочине дороги. Мне нужно несколько дней, чтобы её переубедить и выяснить, что ей известно. – Торп до сих пор выглядел скептически настроенным. – А что, если это ублюдки до сих пор охотятся за Калли?
– Почему все против меня используют Калли? – лицо Торпа исказилось от гнева. – Оставь моего сабмиссива в покое.
Хоакин всплеснул руками.
– Она почти десять лет была по уши в этом дерьме. Ты не хуже меня знаешь, что, если бы они до неё добрались, то подвергли бы пыткам...
– Если ты закончишь это предложение, у тебя не останется ни одного зуба. – Торп выглядел совершенно серьёзным. – Калли уже достаточно настрадалась. Сейчас мы с Шоном делаем всё, что в наших силах, чтобы она была счастлива. Мы делаем всё возможное, чтобы держать её как можно дальше от этого дела.
Пора отступать. Эта тактика попросту выводит Торпа из себя, а Хоакин нуждался в его сотрудничестве.
– Ладно. Извини. Если позволишь, я бы хотел поговорить с обоими, с Шоном и Калли. Думаю, у них есть информация, которая может спасти Татьяне жизнь.
– Я спрошу Шона, поговорит ли он с тобой. Это касается его и будет зависеть, по крайней мере, отчасти от того, что ФБР захочет сохранить строго в рамках бюро. А Калли... Это придётся решать нам вместе с Шоном. Телевизионные интервью, которые даёт Калли, никогда не бывают подробными. Это вопрос выживания, таким образом они делают из неё слишком публичную личность, чтобы кто-то мог так просто её убить. Но откровенный допрос о том, кто её преследовал и почему, может оказаться для неё чересчур. Прошло всего три месяца. И плюс стресс от будущей свадьбы...
– Вчера ты согласился.
– До того, как ты добавил в эту мешанину похищение.
Хоакину ответ Торпа не понравился, но он его понял.
– Я знаю, что она прошла через годы ада. Я бы не стал просить её снова ступить на этот путь, если бы не верил, что эта информация может помочь спасти жизни. Ты и Шон можете быть рядом с ней.
– Я над этим подумаю. Я бы хотел поговорить с Татьяной. – Торп подал фразу, как просьбу, но это было не так.
Хоакин увильнул.
– Сейчас она, наверное, принимает душ, и ей сначала нужно поесть.
Он не понял внезапно переполнившего его защитного инстинкта. Нет, это было не просто чувство покровительства, зудевшее где-то внутри. На самом деле, это была почти... ревность. В ней было еще меньше смысла. Судя по слухам, Торп был предан Калли, и вряд ли сделает предложение кому-то другому. К тому же Хоакин едва знает дочь Асланова. Она всего лишь та, чью жизнь он должен сохранить, не более того.
Но он наслаждался мыслью, как накроет её хрупкое тело своим и наполнит членом. На самом деле всё к югу напряглось и поднялось от этой идеи. Он проглотил проклятье.
Торп сделал паузу.
– Я позабочусь о еде для неё. Пока она будет есть, мы поболтаем. Я буду дружелюбен.
Несмотря на все заверения Хоакин всё равно хотел ответить «нет». Но Торп держал его за яйца. Если он хочет оставить Татьяну в этом безопасном месте и поболтать с людьми, которые могут рассказать о группировке, ответственной за эти убийства, и об их мотивах, то должен играть по правилам владельца клуба. Это чертовски раздражает.
– Она напугана.
– Не сомневаюсь, – Торп посмотрел на него, как на идиота, объясняющего очевидные вещи.
Несмотря на все оды, которые братья Эджингтон пели владельцу «Доминиона», Хоакин не был уверен, что Торп ему хоть сколько-нибудь нравится.
– Ты вытащил её из постели и бессознательную принёс сюда, – заметил владелец клуба. – Это я не одобряю.
Я не спрашивал твоё мнение, мистер Хрен-Тебе-В-Задницу.
– У меня не было лучшей альтернативы.
– Что ж, сейчас у тебя есть сорок восемь часов, чтобы убедить свою... гостью согласиться остаться здесь, или я возьму дело в свои руки.
Хоакин стиснул зубы и смотрел, как Торп уходит. Он зашагал по коридору в противоположном направлении.
И какого хрена ему теперь делать? Он мог бы снова изучить материалы, но проделал это уже тысячу раз. Без свежих наблюдений или улик он не становится ближе к тому, чтобы узнать точно, кто убил Нейта и почему. К небольшому облегчению, они не сильно его мучили. И, если он не хочет увидеть, как женщина из комнаты Торпа превратится в окровавленную груду плоти, ему придется придержать язык. Ему еще нужно разобраться, как, чёрт возьми, он собирается в ближайшие два дня уговорить Татьяну дать согласие остаться здесь. Он предоставил ей материалы. У него не так уж много других путей.
Но вместо этого он нашёл бар. Клуб закрыт, и он не видел никого, кроме перекаченного парня с квадратным лицом, ямочкой на подбородке, в позе «отвали от меня». Парень занял место за барной стойкой на стуле-стремянке, разглядывая на потолке за пластиковым куполом камеру слежения.
– Приятель, ты здесь работаешь?
Здоровяк даже не взглянул на него, просто нацелился отвёрткой на защищающий камеру пузырь.
– Да. Я Аксель, глава службы безопасности. Если бы у меня было право голоса, я бы не позволил тебе зайти сюда с женщиной без сознания, которая не согласна находиться здесь с тобой.
Встань в очередь.
– Ты будешь рад узнать, что Торп это тоже не одобрил.
– У меня нулевая терпимость к головорезам, и ещё меньшая к насильникам.
– Эй! Я федеральный агент, защищающий кое-кого, кто пока не понял, что ей грозит опасность. – И почему он оправдывается перед этим парнем? Потому что Аксель охраняет это место. Проклятье! – А здесь возможно раздобыть пива?
– Мы подаём немного выпивки. Вещи, вроде фиксации, воска и игры с огнём не очень хорошо сочетаются с интоксикацией.
Хоакин вспыхнул от гнева. Он треснул по табурету Акселя.
– Я пытаюсь спасти женщине жизнь. Не изнасиловать. Не напиться. Какого хрена ты ко мне враждебно настроен?
Наконец, Аксель посмотрел в его сторону, его голубой взгляд был колючим.
– А почему мне должно быть не насрать на твои мелочные переживания? Для неё ты незнакомец, против воли привязавший её к кровати. Если это место прикроют, я лишусь работы, мало того, у фетиш-сообщества в Далласе не станет безопасного места для игр.
Он немного знал о фетиш-сообществе и об их трудностях в поисках безопасного окружения. Он не хотел никому причинять неудобств, но не мог и пожертвовать безопасностью Татьяны.
– Я постараюсь убедить её согласиться остаться здесь, ладно?
– Сделай это побыстрее, – и на этом Аксель закончил разговор.
Фиг с ним. Возможно, пиво - это не самая лучшая идея.
Но без какой-нибудь выпивки он полезет на проклятые стены, если не найдёт, чем ему заняться, кроме ожидания. Он зашагал обратно по коридору. Как, чёрт побери, ему за ближайшие два дня стать тем, кому Татьяна доверится? Он видел только две возможности: он должен стать ей другом... или любовником...
Хоакин боролся со своей совестью, но потом похоронил поглубже. Если она не хочет прислушиваться к здравому смыслу, придётся на неё повлиять любым доступным способом. Он не станет разбивать ей сердце, просто удостовериться, что она выживет. И если ему придётся прикоснуться к ней... Для него ситуация выглядит беспроигрышной.
Он улыбнулся и начал составлять план.