– Я уверен, что им было бы запрещено это делать.
– Что говорит мне о том, что они ценят свою работу больше, чем девушку, которую вырастили как свою дочь. А как насчет тебя? Ты работаешь в другом правительственном агентстве, так что ты здесь, чтобы... что? Стать моим любовником? Неужели дядя Сэм думает, что тебе нужно ползать у меня между ног, чтобы присматривать за мной?
Хоакин стиснул зубы. Она была расстроена, и логическая часть его понимала, что ей больно, поэтому она набросилась на посланника, потому что у нее больше никого не было. Но это не помешало его темпераменту утонуть в ее вихре эмоций.
– Я здесь не по чьему-либо приказу. На самом деле, меня, вероятно, уволят за расследование этого дела, потому что Татьяна Асланова не находится у моего босса на радаре. Когда стало очевидно, что агентство не намерено ничего предпринимать, я не мог оставить тебя на эту ужасную смерть. И вот я здесь. Но позволь мне ввести тебя в курс дела, малышка. Дядя Сэм не говорит мне, с кем трахаться. Я не могу симулировать эрекцию, даже ради Бога и страны. Тот поцелуй, который мы почти разделили? Это я хотел тебя, потому что просто нахождение с тобой в одной комнате заставляет меня хотеть сорвать с тебя все, что на тебе надето, и пронзить тебя каждым дюймом, который у меня есть.
Когда он придвинулся ближе к Бейли, она расправила плечи и вздернула подбородок.
– Не подходи ко мне.
Её неповиновение заставило его снова пожалеть, что он не может её отшлёпать. Ему бы очень хотелось растопить этот лёд в её голосе. Она не собиралась позволять ему утешать ее, а он был бы более чем счастлив изменить ее отношение хорошим шлепком по заднице, а затем продолжить это тщательным трахом. Несколько приятных оргазмов пошли бы им обоим на пользу.
– Я так устала от людей, которые лгут мне, – выдавила она.
Это вывело его из себя.
– Ты думаешь, я лгу тебе? В чём именно? Что твои родители – агенты? Что я сожалею? Или что мой член жаждет заполнить твою маленькую киску, пока ты не вонзишь ногти мне в спину и не завопишь от удовольствия?
Ее лицо порозовело.
– Ты не сожалеешь ни о чем из этого. Я также не куплюсь на твою чушь о внезапном желании.
– Я буду более чем счастлив доказать, что ты ошибаешься прямо сейчас. – Он потянулся к пуговице на джинсах. – Я готов, если ты готова.
В каком-то отдаленном уголке своего мозга Хоакин понял, что она проигрывает в этой борьбе. С другой стороны, что-то в споре с ней, когда он представлял ее под собой, заставляло его кровь не просто течь, а кипеть. Если секс с ней каким-либо образом докажет ей, что он не лжет, он был не против заняться делом. Если бы она позволила ему, он бы сделал это жестко и неоднократно.
– Нет! – Ей удалось изобразить негодование, но ее щеки порозовели. Пульс на ее шее учащенно бился. Ее соски сердито тыкались в позаимствованную рубашку.
Он упер руки в бока. Если бы она посмотрела вниз, то увидела бы его натянутую молнию.
– Ты все еще думаешь, что я лгу?
– Я всё сказала.
– Если ты говоришь себе, что совсем меня не хочешь, то ты лжешь.
– Пфф. Возможно, ты знаешь факты обо мне, но ты не знаешь меня.
– Значит, если бы я коснулся твоей киски прямо сейчас, ты бы не была мокрой?
Ему всегда нравился хороший вызов. Вероятно, это была одна из причин, по которой он любил свою работу. Но встреча с ней неожиданно заставляла его кровь закипать.
– Нет. – Она слишком решительно покачала головой. – И ты не прикоснёшься ко мне, чтобы узнать. Оставь меня в покое.
– Ты беспокоишься, что я найду тебя мокрой. Ты боишься признать, что я тебя возбуждаю. – Он подошел ближе, его шаги были тяжелыми, глаза сузились.
– Держись от меня подальше, — предупредила она, но ее глаза говорили совсем о другом.
– Скажи мне, что я тебя не привлекаю. – Он потянулся, его рывок был быстрым, как у змеи, и схватил ее за руки. Он притянул ее ближе, прижимая к себе ее гибкое маленькое тело и сдерживая стон, когда она задела его член. – Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я остановился. Помни, ты не любишь лжецов. Я тоже не люблю.
Она не сказала ни слова, немного боролась для вида. В основном она приоткрывала губы и часто дышала. Ее щеки запылали еще сильнее. Грудь тяжело вздымалась. Она ни разу не отвела от него взгляда.
– Я встречаюсь с другим.
– Если ты думаешь, что то, что у тебя происходит с Блейном, остановит меня... – Он не потрудился закончить предложение; он просто рассмеялся.
– Значит, ты не слушаешь, как я говорю «нет»? Ты не уважаешь мои чувства к другому парню?
– Давай скажем так: я просто доказываю тебе свою искренность. – Он усилил хватку. Когда она ахнула и ее взгляд упал на его губы, триумф пробежал по его венам. – Я также проверяю тебя. Твой прелестный ротик может солгать мне, но твои поцелуи – нет.
Хоакин не дал ей возможности снова возразить. В обычной ситуации он бы так не сделал. Никогда он не действовал без явного 100% согласия женщины, но этот густой воздух напряжения, электризующий его кровь и захватывающий легкие, был чем-то совершенно новым и опьяняющим. Их ссора, казалось, помогала Бейли забыть свой шок и печаль, не говоря уже о том, что это тоже взбодрило ее. Она не была невосприимчива к нему – ни в коем случае. Спасибо, черт возьми.
Запустив пальцы в ее волосы, он пригвоздил ее к месту и опустил голову. Его губы накрыли ее губы. Это произвело эффект бомбы, взорвавшейся внутри него, тарана, разрушающего его запреты. Он застонал в поцелуе и не смог удержаться от того, чтобы прижать ее к ближайшей стене, раздвинуть ее губы и языком проникнуть в нее.
Бейли вообще не сопротивлялась ему. На самом деле, она обняла его за шею и открылась ему, притянув к себе и целуя так, словно боялась остаться без его прикосновений. Одна ее нога обвилась вокруг его бедра.
Для него язык её тела кричал «черт возьми, да». И это многократно усилило его потребность в ней.
Хоакин сделал резкий вдох, затем еще глубже погрузился в сплетение губ. Он обхватил ее руками и приподнял, сильнее прижимая ее тело к стене и беря в ладони ее задницу.
Господи, он горел в огне. Сколько времени ему потребуется, чтобы раздеть ее? Когда она захныкала и схватила его за лицо, чтобы поцеловать еще крепче, он надеялся, что это займет не больше тридцати секунд. В противном случае он бы самопроизвольно воспламенился.
Поцелую не было конца. Дыхания не хватало. Он хотел почувствовать себя на ней. Каждый раз, когда ее сердце билось, каждый раз, когда она делала вдох, каждый раз, когда она обнимала его немного крепче, это казалось правильным. Да, она хотела этого так же сильно, как и он. Каждая клеточка его тела праздновала.
Когда он прижал ее к себе и повернулся к кровати, он изменил угол их поцелуя, сделал отчаянный глоток воздуха и почувствовал запах ее возбуждения в комнате. Боже, она была сладко-острой, пряной. Он хотел ее прямо сейчас, черт возьми.
Он наклонился и уложил её на матрас. Когда Хоакин расположился между ее бедер, он накрыл ее стройное тело своим и снова прильнул к её рту. Она еще крепче обхватила его ногами и приподняла свою киску прямо к его ноющей эрекции.
С ворчанием он схватился за одно бедро и сделал все возможное, чтобы соединить их вместе. Черт возьми, он должен был снять с них одежду, должен был погрузиться в нее так глубоко, как только мог, но он не хотел отрываться от ее рта достаточно долго, чтобы раздеться.
Его свободная рука скользнула под ее рубашку и нашла ее грудь. Он обхватил сладкий холмик с невероятно твердым соском. Ее стон наполовину требовал, наполовину умолял, заставляя его желание взлететь еще выше. Он не мог припомнить, чтобы хотел какую-нибудь женщину хотя бы наполовину так сильно. Черт возьми, трахаться с ней будет невероятным удовольствием.
Но если он последует за всей этой страстью, вспыхнувшей между ними, не почувствует ли она, что он воспользовался ее эмоциональным состоянием? Не возненавидит ли она его завтра?
Хоакин заставил себя оторваться от губ Бейли. Борясь за каждый прерывистый вдох, он смотрел на ее расширенные глаза и припухшие губы, ища ответа. Он почти не мог удержаться от того, чтобы снова поцеловать ее, взять под себя и…
Зазвонил телефон, который он прятал в заднем кармане. Перезвон был незнакомым, немного похожим на классическую музыку, только менее мелодичным и более провокационным.
– Какого черта? – он выругался и потянулся за устройством, готовый швырнуть его через всю комнату, чтобы не нарушить возникшее притяжение между ними.
Голубые глаза Бейли расширились от огорчения. Он целовал ее всего несколько минут назад, и она была похожа на самую головокружительную сирену, уводящую его в пылающий ад, в который он был бы слишком счастлив попасть. Так как же могло случиться, что через несколько секунд ее лицо стало таким мучительно невинным?