Сердце Бейли чуть не выскочило из груди. Была ли она готова к этому? Сможет ли она действительно справиться с ним? Хоакин вел себя как фантазия в ее голове, но реальность...
– Расслабься, – пробормотал он. – Я собираюсь быть рядом с тобой. На твоем теле не останется ни дюйма, к которому я бы не прикоснулся, когда мы закончим. Но я не причиню тебе вреда.
Физически она не волновалась. Эмоционально? Была ли она той девушкой, которая не могла переспать с парнем, не заботясь о нем больше необходимого? Выпускной на самом деле не в счет. Она была сильно влюблена в Райана и была слегка навеселе. Поверить в фантазию о том, что они были предназначены друг другу, она одета в белое, а он в смокинге, было ужасно легко. Отдаться Хоакину было тем, что она выбрала, будучи совершенно трезвой. Ни на мгновение она не представляла, что у них есть будущее. Сегодня вечером она могла бы поддаться удовольствию, дать себе повод улыбнуться, когда зима окутала небо холодом, и наслаждаться прикосновениями мужчины, который знает, как обращаться с женщиной. Это был в чистом виде секс.
– Я знаю.
Его взгляд ласкал ее, успокаивая и вознаграждая одновременно. Затем его взгляд скользнул вниз по ее телу, лаская каждую дрожащую выпуклость и каждую темную впадинку. Он задержался на ее сосках, все еще торчащих и набухших, почти умоляющих. Хоакин провел кончиками пальцев по ее коже в легкой ласке, призванной заставить ее вздрогнуть. От его прикосновения она выгнулась дугой.
Он обхватил ее грудь, его ладонь поглотила ее плоть. Медленно скользя, он провел большим пальцем по верхушке соска. У Бейли перехватило дыхание. Все ее тело напряглось.
– Чувствительные соски. Мне это нравится. Большие груди — это здорово, но суть их в сосках – в буквальном смысле. Я не могу дождаться, чтобы помучить их и намочить твои маленькие трусики. Если только... Ты уже мокрая, малышка?
Он вопросительно приподнял бровь, его пальцы начали неизбежное скольжение вниз по ее животу. Тусклое освещение скрывало тот факт, что он чертовски возбуждал ее – до сих пор. Все, что ему нужно было сделать, это провести пальцами по этой шелковой коже, и он бы понял, как сильно он ее возбуждает.
– Подожди!
Он сделал паузу, его ладонь зависла прямо над ее пупком.
– Если ты напугана или расстроена, мы разберемся с этим. Если ты что–то утаиваешь от меня, это не сработает. Какие-то проблемы?
– Я-я...
Она выдохнула. Бейли не понимала охватившей ее паники. Разве не это было смыслом для него: возбуждать ее, чтобы она стала мокрой, и они могли заняться сексом?
– Нет. Никаких проблем.
– Прекрасно. Попроси меня потрогать твои трусики.
Низкий рокот его голоса в сочетании с его завораживающим взглядом заставили ее. Дать ему понять, что он возбудил ее, придало ей силы. Но однажды у нее был невпечатляющий секс. Теперь она хотела, чтобы ее мир перевернулся.
Бейли сглотнула, собираясь с духом.
– Потрогай их. П-прикоснись ко мне.
Что-то в выражении его лица смягчилось на мгновение, прежде чем его глаза сузились, и хищник в нем вышел на волю. Кончики его пальцев снова коснулись ее разгоряченной кожи. Она вздрогнула от его прикосновения. Каждый раз, когда он прикасался к ней рукой, она чувствовала его всем своим телом. Почему? Как он это делал с ней?
Ничто из этого не имело значения, когда его руки скользнули вниз, еще ниже, к кружевному поясу ее трусиков, затем медленно опустились еще ниже. Наконец, он задел шелковую ткань, теперь насквозь пропитанную ее возбуждением.
Он надавил сильнее с глухим, одобрительным стоном.
– Как мокро. Так мило. Я не могу дождаться, чтобы прикоснуться ртом прямо здесь... – Он обвел круг над её клитором. – И ты тоже возбуждена. Ты готова кончить, не так ли?
Бейли выгнулась под его прикосновением, надеясь усилить давление.
Вместо этого он отстранился.
– Отвечай на вопрос.
С бессмысленным хныканьем она потянула за наручники, попыталась приподнять бедра – всё что угодно. Он полностью отстранился.
– Бейли?
– Да. Я хочу этого.
– Сформулируй предложение.
– Ты заставляешь меня ждать, – обвинила она.
Он кивнул.
– Я хочу удостовериться, что ты готова мне позволить сделать.
Бейли знала, что если бы она не была так возбуждена, то огорчилась бы. Но даже обещание того, что его пальцы снова будут танцевать по ее самому чувствительному местечку, было всем, что ей требовалось, чтобы преодолеть свое смущение.
– Пожалуйста, заставь меня кончить.
– Такая милая просьба. Я обязательно удовлетворю её. Скоро.
Его слова едва дошли до сознания, прежде чем он перекатился на нее сверху и требовательно захватил ее рот, широко раздвигая ее губы своими, в нетерпении и без оправданий. С поцелуем он, казалось, завладел всем ее телом. Она чувствовала себя в подвешенном состоянии из-за растущего желания. Это удерживало ее на плаву, прижатой к нему, затаившую дыхание, в ожидании...
Бейли потерялась в умелом скольжении его губ, настойчивом движении его языка. Она сжала пальцы в кулаки, желая прикоснуться к нему, притянуть его ближе – сделать что-то, что облегчило бы боль, пульсирующую сейчас глубоко внутри её клитора.
Хоакин оторвался от ее губ, тяжело дыша и глядя ей в глаза.
– Я не знаю, какого хрена ты так ко мне относишься. Я не должен был прикасаться к тебе. Я выдергивал тебя из твоей жизни не с намерением затащить в постель.
Большинство людей решило бы, что у нее, вероятно, нет причин верить ему. Но она это делала.
– Я никогда не думала, что буду доверять тебе, – призналась она. – Тогда ты был честен со мной.
Он поморщился.
– Я был резок. Я сожалею об этом.
– Изменим это к лучшему? – спросила она, затаив дыхание.
– Начнём.
Слова едва успели слететь с его губ, как он обхватил губами ее сосок. Придвинувшись к ней, он не отпустил, просто притянул ее к себе ещё ближе. Она застонала от его действий, ее ноги беспокойно задвигались, раздвигаясь.
Хоакина не нужно было ни искушать, ни уговаривать. Он безошибочно скользнул пальцами обратно к ее клитору, снова покусывая горошину соска. От двойной атаки у нее перехватило дыхание. Её лоно наполнилось влагой, более чем готовое облегчить его путь глубоко внутри нее.
Он дразняще медленно выводил круги пальцами. Не пытался давить сильнее. Вместо этого его прикосновение было бесконечной насмешкой, жгучим удовольствием, которое переросло в зажигательный взрыв. Легкое прерывистое дыхание, казалось, возбуждало его еще больше. Эрекция, которую он прижимал к ее бедру, становилась только больше, тверже. Черт, она хотела этого.
Под его прикосновением пульсация усилилась, вытесняя все остальные чувства. Волна эйфории на мгновение лишила ее рассудка. Бейли вскрикнула.
– Тебе нравится?
– Это было великолепно.
Намного лучше, чем все, что она когда-либо испытывала. Это определенно превзошло все, что Райан Фуллер подарил ей на выпускной вечер.
– Было?
Она колебалась.
– Да. Оргазм закончился.
Хоакин хищно усмехнулся.
– Это был не оргазм.
– Конечно, это был он.
Должен был быть. Край удовольствия теперь был не таким острым, как раньше. Что еще это могло быть?
– Ты так думаешь?
Он убрал пальцы с ее нуждающегося естества.
Мгновенно потребность захлестнула ее, когда желание вернулось в полную силу. Она ахнула и посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
– Точно, – прорычал он. – Почему ты думаешь, что у тебя был оргазм?
– Я... я никогда...
Боже, как неловко осознавать, что он знал о ее теле больше, чем она сама.
– Никогда? Твой последний любовник был совершенным неумехой?
Практически. В то время она этого не знала, но они были слепыми, погоняющими слепых, так что смущение имело смысл.
– Неопытным.
Он поцеловал ее в грудь.
– О, я столько всего собираюсь с тобой сделать.
От этой мысли она почувствовала слабость. Он уже дал ей гораздо больше, чем она когда-либо испытывала. И если он доставил ей больше удовольствия, чем она знала до этого, что ж, тогда... вау.
– Мы можем поторопиться?
– О, какая нетерпеливая. Я не знаю, малышка. Ты была готова заставить меня ждать.
Но она ждала всю свою жизнь. Один только Хоакин был честен по отношении к ней. Теперь он показывал ей, каким может быть настоящее удовольствие между мужчиной и женщиной.
– Я была неправа.
– Точно. – Он кивнул. – Ты можешь загладить свою вину, попросив меня снять с тебя трусики.
Бейли ужасно хотелось самой спихнуть их вниз, но с ее руками, привязанными к кровати, это было невозможно.
– Сними с меня трусики. Пожалуйста. Сейчас же.
– Хм.
Он потер свой решительный квадратный подбородок, изображая глубокую задумчивость.