– Они начнут готовиться задолго до этого, но нас уже не будет. Не мог бы ты оставить меня на несколько минут? – Она уже с нетерпением ждала того момента, когда сможет включить свою музыку и слиться с ней воедино, очистить мысли и просто быть.
– Нет. – Его отрицание было немедленным и резким, как удар хлыста. – Мы понятия не имеем, кто еще может быть здесь. Я не оставлю тебя, особенно если ты собираешься довести себя до состояния, когда на самом деле не обращаешь внимания на то, что тебя окружает.
– Я сомневаюсь, что кому-нибудь придет в голову искать меня здесь, – возразила она.
– Может быть и нет, но я не хочу рисковать. – Он пожал плечами. – Выбирай. Либо ты танцуешь, пока я в комнате, либо не танцуешь вообще.
Бейли нахмурилась. Она знала, что он видел ее раньше. Танцы, как правило, не были частным занятием. Она делала это для зрителей. Но соединиться с мыслями и использовать движения, чтобы отбросить всякое притворство и просто дышать? Она никогда добровольно не делала этого ни перед кем.
И все же, был ли у нее выбор? И разве он не был прав?
– Хорошо. Могу я взять свой телефон? Там моя музыка.
– Если ты пообещаешь игнорировать двенадцать голосовых сообщений.
Она моргнула, как будто он сошел с ума.
– Двенадцать?
– Я почти уверен, что все они от Блейна, кроме одного с номера, которого нет в твоих контактах. Тот, который я все еще выслеживаю, но пока ничего не нашел.
Она выдохнула.
– Отлично. Но Блейн, должно быть, уже сходит с ума.
– Блейн будет жить. На самом деле, у него больше шансов выжить, если он ничего не знает о твоем местонахождении.
У Хоакина было еще одно веское замечание, черт бы его побрал.
Бейли протянула руку.
– Хорошо. Я не буду слушать ни одно из голосовых сообщений и пытаться отвечать на звонки.
– Я буду наблюдать. – Он натянуто улыбнулся и вложил мобильник ей в ладонь.
– Ты ведешь себя как чрезмерно заботливый старший брат. Я не Ката.
Он бросил на нее косой взгляд.
– Если ты думаешь, что я в последнее время вел себя как твой брат, тогда мне нужно раздеть тебя и трахнуть снова, потому что, очевидно, ты уже всё забыла.
Она никогда не забудет.
– Нет, я не забыла.
– Приятно слышать. – Он подмигнул.
Их дух товарищества расслабил ее, и когда она сжала пальцами свой телефон, еще одна ступенька напряжения ослабла внутри нее. Она пролистала экраны, отметив почти полную батарею.
– Ты заряжал его?
– Просто на случай, если позвонит кто-нибудь интересный.
Бейли не нравилось, что он вторгся в ее личную жизнь, но она понимала, что он сделал это, чтобы попытаться поймать преследующих ее убийц-сумасшедших. Поэтому она придержала язык и включила музыку. Одна из ее любимых инструментальных мелодий всегда была отличной разогревающей песней, поэтому, когда в воздухе зазвучали первые ноты, она начала потягиваться и двигаться, возвращая свое тело к жизни. Она благодарила бога за то, что Калли дала ей эластичную одежду, в которой она могла чувствовать себя свободно.
Эта песня перетекла в следующую. Она жаловалась на отсутствие туфель на каблуках, но могла бы многое сделать и без них. Поэтому, когда ее мышцы расслабились, а музыка начала взывать к ее душе, она проскользнула в огромную, пустую середину комнаты. Промышленный ковер не был ее любимой поверхностью для танцев, и когда она нашла несколько дюжин деревянных паркетных плиток, соединенных вместе с латунным бордюром, чтобы напоминать танцпол, она побежала, прыгнула и исполнила джете на твердой поверхности. Она немедленно сделала серию пируэтов... а затем позволила музыке завладеть ее телом и разумом.
Одна песня перетекала в другую. Она попыталась открыть разум, не сосредотачиваясь на том факте, что Хоакин наблюдал за ней. Но она почти чувствовала его очарование, исходящее с другого конца комнаты. Это придало ей сил. Впервые она почувствовала себя красивой и женственной, танцуя, как маленькая девочка, живущая в своих сказочных мечтах о замке.
Она вспомнила времена, когда Виктор позволял ей занять форт Михаила с Анникой и поиграть. Она и ее сестра были принцессами, запертыми в башне. Отец делал вид, что спешит им на помощь. Тогда он щекотал их. Они все хихикали.
«Отпуск», в который он взял их незадолго до убийств, был совсем не веселым. Никакого смеха, щекотки или легкомыслия. Она вспомнила, как родители ссорились в ночь перед тем, как Виктор отвез ее на озеро. Ранее в тот день они были на большом открытом поле. Но не просто поле. Там был музей. Она нахмурилась, пытаясь сосредоточиться на воспоминании.
Заиграла другая песня. Она исполнила арабеску, затем вытянула ногу перед собой в медленном развоплощении. Музей... он изображал время, когда фотография была в новинку. Множество зернистых черно-белых фотографий мертвых тел, лежащих в полях. Они носили униформу разных цветов и…
– Геттисберг! – прокричала она, перекрикивая музыку, затем выключила ее, сунула телефон в передний карман и побежала к нему. – Мы были в Геттисберге.
Глава 17
– Музей на поле битвы? – спросил Хоакин.
– Да, – Бейли рассказывала ему о своих воспоминаниях, и по мере того, как она это делала, картинки в ее голове становились намного яснее. – Мы покинули поле боя в начале дня. Я помню, как мои братья и сестры были голодны и ждали обед, а Виктор был разочарован тем, что все хотели уйти, прежде чем он осмотрел каждый дюйм этого места.
– Любитель гражданской войны?
Она пожала плечами.
– Я так не думаю. Казалось, его больше интересовала территория, чем экспонаты.
– Как будто он искал место, чтобы закопать свои исследования?
– Возможно. Но почему на федеральной земле?
– Может быть, потому что он подумал, что так будет безопаснее. Опять же, мы никогда этого не узнаем.
– Но ты думаешь, он отказался от своего плана?
Бейли кивнула.
– Он был зол, но потом смягчился. Мы взяли бургеры из фаст-фуда и продолжили путь. Мы не останавливались в течение пары часов.
– До захода солнца?
Когда она пожала плечами, он перефразировал свой вопрос.
– Ты помнишь, с какой стороны машины было солнце?
Бейли попыталась представить себе эту поездку. Это было тяжело, когда на нее нахлынуло так много воспоминаний из того времени, как очень чётких, так и неполных.
– Мы провели так много дней в машине во время этой поездки, что я не уверена, помню ли я правую ногу. Но я не думаю, что Виктор был в темных очках. И заднее сиденье казалось более горячим, чем обычно, как будто солнце палило прямо на нас.
Хоакин достал карту из рюкзака и, опустившись на колени, развернул ее. Он указал на какое-то место.
– Вот. Итак, из южной Пенсильвании вы отправились на восток? Ты помнишь, как долго ты была в машине?
Она покачала головой. Всё было смутно и оттого неприятно. Но вспомнить те фрагменты, которые всплыли в памяти, было важно не на жизнь, а на смерть. И все же она не помнила деталей, которые были нужны Хоакину.
Бейли наморщила лоб, глубоко сосредоточившись.
– Мне кажется я помню, как мои родители огрызались друг на друга, потому что они прибыли в лагерь, когда уже стемнело. Моя биологическая мать жаловалась, что у них будет всего час или два на подготовку, а этого времени было недостаточно.
– Итак... какое-то место менее чем в трех часах езды к востоку от Геттисберга. Какое-нибудь место рядом с озером. Черт, – выругался он. – Я не думаю, что эта карта настолько подробна, как мне нужно.
Он отбросил бумажную карту в сторону и открыл другую карту на своем мобильном телефоне.
– Экран на телефоне ужасно маленький. Компьютер был бы сейчас чертовски полезен.
– Почему бы не позвонить кому-нибудь, кто может помочь? – предложила она. – Шон или Хантер. Даже Ката.
Хоакин сделал паузу.
– Обычно я работаю один, но... да. Хорошая мысль.
Он пролистал свои последние звонки, нажал кнопку, затем включил громкую связь. Через несколько секунд на другой линии раздался мужской голос.
– Ты там в порядке? Ката беспокоится о тебе.
Охотник. Бейли улыбнулась про себя. Бывший морпех мог быстро дать ответ.
– Отлично. Устал и нуждаюсь в приличной пище, но в остальном жив. Я не думаю, что за нами кто-то следит, но я продолжу поиски.
Хоакин рассказал своему шурину обо всем, что Бейли вспомнила в доме и сегодня утром.
– Итак, мне нужно озеро в восточной Пенсильвании или на оконечности северного Мэриленда. Не мог бы ты припомнить несколько? Я также ищу что-нибудь, что могло бы иметь забор, выкрашенный в зеленый цвет рядом с парком вокруг озера.
– Это будет трудно найти, – прокомментировал Хантер. – Подожди, я взгляну на туристические сайты и карты в Интернете.