– Да, мертвы. Зачем ты так со мной поступаешь?
– Личности Джейн и Боба Бенсон мертвы, но, подозреваю, что люди, скрывающиеся под ними, очень даже живы. Тебе никогда не казалось, что эти имена немного простоваты?
– Для кого? Хороших родителей?
Они всегда поддерживали её в плане учёбы, за исключением её странной любви к науке. Мама называла это не женским делом. В плане искусства они предпочитали танцы. Они не были такими родителями, которые часто обнимают или поддразнивают, но, по крайней мере, один из них ответственно присутствовал на каждом её концерте. Отец иногда бывал чрезмерно занят и поглощен карьерой, как она считала. Мама постоянно проводила время в саду или за шитьём, – ни то, ни другое Бейли не привлекало.
– Держу пари, это были агенты ФБР с вымышленными именами, чьей задачей было вырастить и защитить тебя, но это ещё предстоит проверить.
– Нет, – отрицание вырвалось автоматически.
И всё же его слова эхом отдавались у неё в голове. Она не была похожа ни на одного из родителей, ни капельки. Она также не разделяла интересы, ни того, ни другого. Когда она подросла, они настояли, чтобы она научилась самообороне, стрелять из ружья, охотиться и готовить добычу, боксировать. Многое из этого она не воспринимала всерьёз. Вместо этого она обижалась, полагая, что отец хотел сына, а когда родился не он, то папа попытался превратить её в его подобие. Но агенты ФБР?
Нет, они были её родителями. Возможно, не идеальными, но родителями. И она не собирается позволять этому психу говорить обратное.
– Я не собираюсь вести с тобой этот разговор.
Он сел на край кровати и наклонился ближе.
– Придётся. Ты же в наручниках, помнишь? Клянусь, я не причиню тебе вреда, но ты никуда не пойдёшь, пока я позволю. Это для твоего же блага.
Она прикусила губу. Он мог держать её в безвыходной, в буквальном смысле, ситуации, но это не значит, что она должна делиться с ним сокровенным.
– Иди на хрен, придурок.
Он крепко, но не больно, сжал её подбородок. Она удивилась. Если бы он хотел причинить ей боль, легко бы смог. У неё не было никакой возможности его остановить, а он был достаточно большим. С другой стороны, он, может, просто играет с ней или выжидает, пока не получит от неё всё, что захочет.
– Ты забыла, кто здесь главный?
Словно это возможно.
– Почему бы тебе не рассказать, что тебе нужно, чтобы мы поскорее с этим покончили, и я смогла вернуться домой?
Его большие пальцы отпустили её лицо. Он провёл ими вверх по её рукам и обвился горячей хваткой вокруг запястий, глубже вжимая их в матрас. От него веяло пряным мужским запахом. На мгновение Бейли отвлеклась, пытаясь его описать. Тот факт, что мистер Высокий, Смуглый и Грозный хорошо пахнет, казался попросту неправильным.
Он вглядывался в её лицо. Пытаясь решить, как дальше действовать?
– Какое у тебя самое раннее воспоминание?
Тревожный сон.
– Воспоминание? Я думала, что тебе нужны деньги. У меня их, кстати, немного. Давай не будем играть в эту глупую игру.
– Не хочешь отвечать? Прекрасно. Я могу подождать. У меня впереди целый день. А что насчёт тебя?
– День? - она взглянула на него из-под опущенных ресниц, а затем бросила взгляд на длинные окна в другой стороне комнаты. Действительно, за закрытыми ставнями между планками и под рамы просачивался золотой солнечный свет.
– Уже почти полдень, – сказал он, разжимая руки и отпуская её запястья.
Как это, она потеряла почти двенадцать часов? Её сковал ужас, густой и холодный.
– Пожалуйста, отпусти меня. В два у меня репетиция. Я должна там быть. На следующей неделе у меня прослушивание в Далласе на роль в одном из предстоящих постановок Техасского Балетного Театра.
– Тогда я советую тебе отвечать быстрее, – прорычал он. – Твоё первое воспоминание?
Бейли не могла поверить, что он похитил её, чтобы расспросить о том, что первое она помнит. Понимает ли он, как это безумно звучит? Но если он удовлетворит своё странное любопытство и отпустит её....
– Упала на детской площадке и потеряла зуб.
– Сколько тебе было?
– Кажется, пять. Какое это имеет отношение к делу?
– С кем ты была?
Какая разница?
– Я не помню.
Прищурившись, он пристально посмотрел на неё, словно разбирая на кусочки. Она не думала, что он поверил.
– Послушай, – начало она. – Я надеюсь ты найдёшь ту, которую ищешь, но это не я. Я правда Бейли Бенсон из Хьюстона, как и написано в документах. Я готовлюсь к грандиознейшему прослушиванию в своей карьере. И ещё жду гостя сегодня, и он действительно особенный, так что...
– Блейн?
Она замерла, когда он произнёс имя её друга.
– Откуда ты знаешь?
– Вчера вечером я несколько часов провёл в твоём доме. Тебе, не самом деле, следует лучше запирать двери и окна. – Когда она уставилась на него, он подарил ей лёгкую ухмылку. – Кстати, перед тем как мы уехали, я постарался, как смог, обезопасить твой дом. В дальнейшем тебе понадобятся замки и система безопасности получше.
Бейли хотела было спросить, зачем он вообще про это упомянул, но это был не самый насущный вопрос.
– Значит, это ты был в моей комнате и нависал надо мною в темноте?
Она вспомнила ощущение чьего-то присутствия как раз перед тем, как почувствовала укол в шею.
– Да. Почему ты так отреагировала на фотографию Виктора Асланова в телевизоре?
– Кого?
– Печально известный учёный. Его убили. Они показывали его фото в интервью с Каллиндрой Хоу.
Бейли не смогла ответить на вопрос похитителя. Она уже видела до этого изображения Асланова. Каждый раз она выходит из равновесия и не может объяснить, почему.
– Не знаю. Почему ты забрал меня из дома посреди ночи? – Ей пришла в голову ещё одна ужасная мысль. – Ты собираешься меня изнасиловать?
Здоровяк попятился назад.
– У меня мурашки по телу от одной мысли принудить женщину. Кстати, меня воспитывала мать-одиночка, у меня есть две сестры. Если я только попробую, они все мне яйца оторвут.
– А-а… Ты хочешь убить меня?
Он взмахнул руками.
– А ты раньше меня не слушала, когда я объяснял, что пытаюсь спасти тебя от участи закончить в двух метрах под землёй?
– И что? Я просто должна поверить тебе? – она изумлённо уставилась на него. – Если ты весь такой достойный доверия парень, то для чего накачивать наркотой невинную женщину? Ты ведь накачал меня, так?
– Успокоительное. Я не подсыпал тебе ничего в напиток в баре, ничего подобного.
Нет, он просто вколол ей какое-то неизвестное вещество, которое на пол дня оставило её без сознания. Это ведь гораздо порядочнее.
– Что именно вы хотите от меня, мистер... Как тебя зовут?
– Это к делу не относится. Важно только одно; моя цель – не допустить, чтобы ты закончила вот так. – Он сунул ей в лицо экран айфона, тот от края до края был заполнен одним из самых ужасных изображений из всех когда-либо ею виденных.
Бейли закричала:
– Что за хрень?
Кто-то несколько раз проколол грудную клетку девушки чем-то, что оставило симметричные отверстия. Ей отрезали уши, вырвали зубы, отрубили пальцы на ногах. Боже, она больше не может смотреть. Зачем кому-то делать такое с другим человеком?
– Она не первая жертва. Фактически, пятая. К сожалению, скоро обнаружат и шестую. Я опоздал всего на несколько часов, чтобы её спасти, но тебя... – Он сглотнул и сунул телефон обратно в карман. – Я не позволю этому с тобой случится.
– С чего ты взял, что кто-то захочет мне навредить? Откуда мне знать, что это не твоих рук дело?
– В смысле, помимо того, что я, как уже говорил, надрываю задницу, чтобы тебя спасти? Если бы я хотел медленно замучить тебя до смерти, для чего мне сначала раскрывать свои замыслы, чтобы ты ещё сильнее сопротивлялась?
– Без понятия! Если ты убийца, то можешь быть не вполне логичен.
Он покачал головой с таким видом, словно пытался набраться терпения.
– Скажем так, я работаю на правительственное агентство, и в этом сценарии именно я рыцарь в сияющих доспехах. Обычно я стараюсь избегать дел с трупами, если только они не принадлежат плохим парням. А балерины, как правило, не попадают под категорию «особо разыскиваемых».
– Тогда объясни мне следующее. Ты накачал меня наркотиками...
– Седативным, – поправил он.
– Не важно. Ты забрал меня из моего дома и моей жизни, не сказав при этом ни слова. И если ты из хороших парней, то почему не попытался поговорить и объяснить ситуацию?
– Давай разыграем этот сценарий по ролям. Я подхожу к твоей двери и стучусь. Ты отвечаешь, словно я надоедливый продавец, или кто-то, кто хочет поговорить о Боге. И ты меня игнорируешь. Сильно сомневаюсь, что ты пригласишь меня в дом, чтобы поговорить об убитых.
Ладно, в этом есть смысл.