Захотелось сделать иначе.
Однако морок ночи прошел, теперь нужно решать, как быть дальше. Может, даже и хорошо, что она сбежала в ванную, давая мне время для маневра.
Нарезая хлеб, не могу отделаться от странного ощущения, что что-то не так. И буквально в последний момент успеваю заметить смазанное движение.
- Не дергайся, - хриплый мужской голос и металл у виска.
- Тебе могу посоветовать то же самое, - говорю, сжимая рукоять покрепче.
Воронцов, а это он, опускает взгляд и видит нож у своего паха. Тупой, грязный приемчик, который спасал меня пару раз на службе.
Ситуация патовая. Есть шанс, что он окажется быстрее, но ставки ведь высоки. И в этот момент в дверях появляется Таня. В одном полотенце…
- Папа? Семен…
Вижу, как Воронцов оборачивается к дочери. Стискивает зубы, видя ее внешний вид.
- Оденься! - рявкает на нее, и я пользуюсь этим мгновением, когда он отвлекается и быстро переставляю нож к его шее. - Ах ты…
- Папа, хватит! - кричит ему Татьяна. - Не трогай его!
- Серьезно? Ты вся в отметинах, словно продажная… - к счастью, он замолкает. Но я-то вижу, как бледнеет его дочурка. В ее глазах сейчас столько эмоций, что у меня так и чешутся руки подправить физиономию этому горе-папаше. Неужели не видит, что с ней?
- Ты тоже мамет подобное оставляешь! - вдруг заявляет она с вызовом. А я прямо восхищен. Надо же. Почему-то был уверен, что она подожмет хвост перед отцом. Все-таки Воронцов мужик довольно авторитарный. Наверняка и дома у него все по струнке ходят.
- Она - моя жена! - цедит он. - А этот… - бросает на меня презрительный взгляд. - Ты забыла, что он преступник?
- Хорошо, я оденусь. И мы спокойно поговорим. Ладно?
Похоже, с выдержкой у девчонки все, как надо. Даже неожиданно.
- Две минуты, - бросает Алекс.
- Но только если ты пообещаешь его не трогать.
- Ты, наверное, забыла, кто это, - едва ли не рычит Воронцов.
- Папа… Я тебя прошу. Пожалуйста, - уже совершенно иным тоном говорит Таня.
Вижу, как ломает мужика. Надо же, вот уж не думал. Неужели у нее такая власть над ним? У его папиной принцессы?
- Пап…
- Две минуты, - бросает он и убирает пистолет у меня от головы.
- Спасибо! - робко улыбается Таня, а для меня словно солнце из-за туч вышло. Да блядь! Откуда это сопливое сравнение только у меня в башке?!
Девчонка убегает одеваться, а незваный гость вальяжно усаживается за столом. Я продолжаю спокойно нарезать хлеб. Сейчас стычки у нас не будет, это точно. Так что пока можно и делом заняться.
- Думаешь, получилось у тебя дочь мою под себя подмять? - угрожающе тихо спрашивает Воронцов.
- У меня такого в планах не было. Она сама сюда заявилась.
- А ты и раз воспользоваться случаем, да? - мрачно бесится Алекс. - Она совсем ребенок! А ты ее… - стискивает зубы.
- Вообще-то она взрослая женщина и способна сама решать, с кем и как быть.
Вижу, как пенит мужика. И наверное, я отчасти его даже понимаю. Возможно. Понятия не имею, как бы реагировал сам, узнав, что моя дочь вот в таком виде с опасным мужиком наедине…
Черт.
- Я ее заберу, и чтоб больше рядом с ней тебя не видел. Иначе твой курорт здесь быстро накроется.
- Это уж Тане самой решать, - ухмыляюсь, откладывая нож. - Ей же есть восемнадцать.
- Ты ее в два раза старше! - рычит Воронцов.
- Не совсем, - равнодушно пожимаю плечами.
В общем-то я согласен с ним. Разные мы с Таней. Очень-очень разные. И та химия, что между нами, она, конечно, дает крутейший секс. Но что дальше? Я взрослый мужик, к тому же без возможности иметь детей. На кой черт ей со мной отношения?
Это при условии, что два года назад она и правда не подставляла, а просто оказалось чьей-то пешкой.
- Я тебя с землей сравняю, - начинает закипать мужик. - В асфальт за нее закатаю, понял?!
- Пап, я готова, - раздается голос Татьяны. И довольно вовремя - иначе бы у нас тут все же случилась потасовка. Я бы точно не стал терпеть наезды от Алекса - ответил бы по полной. И еще большой вопрос, кто получил бы больше.
- Пап?
- 22 Таня -
Наверное, еще никогда я так быстро не одевалась. Противостояние отца и Семена пугает меня до чертиков. Оба - самцы, которые не отступят. И оба опасны.
А еще они оба мне дороги…
И хотя мне сейчас больно от того разочарования, что успела увидеть в глазах отца, я стараюсь об этом не думать. Не время рефлексировать. Если я сдамся, папа не станет разбираться. Просто воспользуется привычным методом, решив, что Терехов - тот, кто меня обидел. Его маниакальная забота порой переходит разумные границы. И вот сейчас - тот самый случай.
Когда возвращаюсь на кухню, вижу, что обстановка опять накалена до предела.
- Пап? - стараюсь переключить внимание на себя.