понять её всю?»
«Жизнь так многообразна и всё же вы судите обо всей жизни по одной её странице, по одному слову. Всё, что у вас есть, это её кусочки. Не говорите, что это
благословение. Никто этого не знает. Я доволен тем, что я знаю и меня не волнует то, чего я не знаю.»
«Может быть оно и так.» - говорили они друг другу. И хотя соглашаясь с ним, в
глубине души считали, что старик не прав. Они полагали, это - благословение. С одной
лошадью вернулось ещё двенадцать. Немножко труда и лошадей можно объездить и
приручить, потом продать за большие деньги.
У этого старика был сын, единственный сын. Юноша начал объезжать диких
лошадей, но через несколько дней упал и сломал обе ноги. И вновь односельчане
пришли к старику, и вновь судили-рядили.
«Ты был прав», - говорили они, - «Ты оказался прав. Эти лошади не были
благословением. Они были проклятием. Твой единственный сын сломал ноги, и теперь в
преклонные года у тебя нет никого, кто бы мог помочь тебе. Ты сейчас беднее, чем был
прежде.»
И опять сказал старик: Вас, люди, всё время обуревает страсть к суждениям. Не
торопитесь. Скажите только, что сын мой сломал ноги. Кто знает, проклятье или
благословение это? Никто не знает. У нас есть только кусочек целого. Жизнь состоит из
таких кусков.»
И случилось так, что вскоре страна эта начала войну против соседнего государства.
И всех молодых людей той деревни забрали в армию. Единственным исключением был
сын старика, потому что был увечным. И опять люди пришли к старику, плакали и
52
причитали о своих сыновьях, призванных на войну. У них было мало надежды, что их
дети вернуться: враг был силён, война могла быть проиграна, следовательно люди
могли никогда не увидеть своих сыновей снова.
«Ты был прав, старик. - плакали они, - Бог свидетель, насколько ты прав. Всё
указывает на это. Несчастье с твоим сыном обернулось благословением. Может быть, его ноги и сломаны, но он, по крайней мере, с тобой. Наши сыновья ушли навсегда.»
Старик заговорил вновь: «С вами невозможно говорить. У вас всегда готово
решение. Но никто не знает всего. Скажите только одно: «Нашим сыновьям пришлось
уйти на войну, а твоему нет. Никто не знает, благо или проклятье это. Никто из вас не
является настолько мудрым, чтобы знать всё. Только Бог знает всё.»
* * *
А ведь старик был прав. У нас имеются только части целого. Жизненные неудачи и
страдания только страницы великой книги. Мы не должны торопиться с выводами. Мы
должны удерживать себя от суждений о бурях нашей жизни, пока не узнаем всю
историю.
Я не знаю, где дровосек научился своему терпению. Возможно, от другого
человека родом из Галелеи, тоже имевшего дело с деревом. Он был Плотником, сказавшим об этом лучше всего:
«Не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о
своём.»(3)
Ему положено знать, ведь Он - Автор нашей истории.
И Он уже написал последнюю главу.
16. ЗАКОНЫ МАЯКА
ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ГОДА в Америке знаменателен тремя вещами: едой из бобовых, играми с мячом и списками. Некоторым не нравятся бобовые, другие ненавидят футбол.
Но все любят составлять списки.
Составление списков действует ободряюще. Эти листы со списками успокаивают.
Они сообщают, что этим сумасшедшим, махровым хаосом вставшей на дыбы вселенной
можно как-то управлять и усмирять её столбцами аккуратных колонок. Составить список
это значит понять, решить и даже взять под контроль что-то. По этой причине в конце
года мы не можем устоять перед желанием настрочить на листе свой список, подобно
тому, как марают листы Вашингтонские бюрократы.
Мы составляем списки лучших фильмов... лучших книг... худших моделей... самого
популярного...
самого
непопулярного...
самого
загадочного....
самых
высокооплачиваемых. Мы салютуем хорошему и иронизируем над плохим. Мы
подводим итог году составлением списков - списков «на прощание».
И хотя первый день Нового Года - наиболее щедр на списки, в остальные дни года
их, никоем образом, не меньше.
Лист с гастрономическим списком сообщает вам, что желателен поход на рынок.
53
Вероятно, в вашем еженедельнике есть листочки с рубрикой «Это надо сделать».
Сюда записываются и здесь нумеруются дела, которые хотелось бы сделать, но
которые, вероятнее всего, не будут сделаны.