бдительный рядовой вскочил на свою лошадь и помчался вдогонку за генеральским
конём. И вот, когда он подвёл его под уздцы к Наполеону, правитель, взяв поводья, улыбнулся своему добровольному помощнику и сказал: «Благодарю, капитан.»
Глаза солдата расширились от услышанного, но вытянувшись во фрунт и отдав
честь, он рявкнул: «Спасибо, сир!»
Сразу в след за этим он отправился в казарму, забрал свои пожитки, отнёс старую
форму и обменял её у квартирмейстера на новую, капитанскую. По генеральскому слову
он стал офицером, произведённым в чин из рядовых. Он не спорил. Он не пожимал
недоумённо плечами. Не сомневался. Он знал, что так мог поступить тот, у кого была
власть. И солдат принял дар.
Если бы мы поступали также. Если бы мы верили как тот рядовой и уповали как та
ханаанская женщина. Если бы только на слова Бога, сообщившего с улыбкой о нашем
спасении, мы отдали Ему честь, поблагодарили и жили как те, кто только что получил
дар от главнокомандующего. Однако мы редко так поступаем. Мы предпочитаем
получить спасение старомодным способом: мы зарабатываем его. Принять милость для
нас означает признать поражение - шаг, который мы колеблемся совершить. Наш выбор
- удивить Бога тем, насколько мы хороши, а не признать, как Он велик. Мы морочим
себе головы учениями. Отягощаем себя правилами. И полагаем, что Бог улыбнётся, видя
наши усилия.
А Он не улыбается.
Улыбка Бога не столь для розовощёкого туриста, похваляющегося, что совершил
путешествие в одиночку, сколь для увечного прокажённого, молящего Бога подставить
спину, на которой можно ехать.
Таким же был смысл слов той женщины. Ей казалось, что её просьба нелепа. Но она
знала, что Иисус - Господь.
И слова пророка Даниила могли бы быть её словами: «Мы уповаем не на
праведность нашу, но на Твоё милосердие.»(7)
76
Она пришла, возлагая надежду на то, что Иисус ответит на её мольбу по
великодушию Своему, а не по её достоинствам.
Он так и поступил. С улыбкой.
Размышляя о молитвах, на которые ответил Господь в моей жизни, я полагаю, что
Он, должно быть тоже улыбается.
Поэтому я сохраню Его портрет на стене.
24. ПРИШЕДШИЙ ПРИНЕСТИ ЖЕРТВУ
ПОЗВОЛЬТЕ МНЕ СНАЧАЛА ОПИСАТЬ ОДНУ СЦЕНУ, а потом попросить вас
вернуться к ней в конце этой главы.
По флоридскому пляжу бредёт старик. На песок накатываются волны. Воздух
напоён запахом солённой воды. Солнце как оранжевый мяч катиться к горизонту. Ни его
тепла, ни света недостаточно, чтобы соблазнить позагорать или порыбачить. Пляж почти
пуст, и старик находится в стороне от немногих прогуливающихся и бегающих по пляжу
трусцой.
В руке у него ведро. Ведро с креветками. Не для себя. Не для рыбалки. Креветки -
для чаек.
Старик идёт к дальнему пирсу, вызолоченному заходящим солнцем. Он подходит к
краю пирса. Настало время еженедельного ритуала.
Он стоит и ждёт.
Вскоре небо покрывается бесчисленными танцующими точками. Вечерняя тишина
сменяется пронзительными криками птиц. Они заполняют всё небо, а потом все
швартовы. Они летят, чтобы встретиться со стариком.
Полчаса, а может дольше этот окружённый птицами старик с кустистыми бровями и
опущенными плечами будет стоять на пирсе, пока не опустеет ведро.
Но даже и после того, как закончится корм, его пернатые друзья медлят улетать.
Медлят, как будто что-то ещё кроме еды удерживает их. Они садятся на его шляпу. Они
расхаживают по пирсу. Эти мгновения принадлежат им и старику.
Представили сцену? А теперь на несколько минут отодвиньте её на задний план.
* * *
Перейдя оттуда, пришёл Иисус к морю Галилейскому и, взойдя на гору, сел
там. И приступило к Нему множество народа, имея с собой хромых, слепых, немых, увечных и иных многих, и повергли их к ногам Иисусовым; и Он исцелил их; так что народ дивился, видя немых говорящими, увечных здоровыми, хромых
ходячими и слепых видящими; и прославлял Бога Израилева.
Иисус же, призвав учеников Своих сказал им: жаль Мне народа, что уже три
дня находятся при мне, и нечего им есть; отпустить же их не евшими не хочу, не
ослабели бы в дороге.(1)
Это не тот день, когда Иисус накормил пять тысяч человек; это - день, когда Он
накормил четыре тысячи. И хотя в эпизодах много общего, в некотором отношении они