Однако есть два вопроса, по которым мое мнение изменилось задним числом. Во-первых, в январе 1991 года Саддам Хусейна и его генералов сильно критиковали за их тактическое руководство своими войсками в Кувейте и Ираке. "Их средства обороны похожи на те, что использовались на Западном фронте в 1916 году", — так часто говорили. Даже в то время я чувствовал, что это было немного неискренне. В конце концов, у них было очень мало возможностей. Оборонительная стратегия была сосредоточена на Басре и состояла из трех эшелонов или линий. Фронт, укомплектованный на границе Кувейта и Саудовской Аравии, был, тем не менее, хорошо подготовлен. За ним последовали регулярные войска, а затем находившаяся в резерве Республиканская гвардия. Иракские инженеры построили сложную сеть рокадных дорог, что облегчило передислокацию и материально-техническое обеспечение.
Но в этом была их проблема. Как только появлялось хоть одно транспортное средство, передовые американские системы наблюдения замечали его, и в результате атака с воздуха была сокрушительной. Но только позже я пришел к выводу, что Саддама Хусейна, вероятно, не волновало, что случится с любыми из его войск, за исключением элиты. Его цель была почти достигнута в тот момент, когда его войска вошли в Кувейт, а затем отказались уходить. Дав отпор американцам, он продемонстрировал мусульманскому миру, что является их естественным лидером. Большая часть его огромной армии, набранной по призыву, была расходным материалом. После все это было слишком велико; у него были проблемы с питанием и содержанием. Потеря ста тысяч была лишь небольшой ценой, которую пришлось заплатить за осуществление его неосуществленных амбиций. С другой стороны, Республиканская гвардия была необходима для его выживания.
Во-вторых, я перехожу к теме политических переговоров между воюющими сторонами. Вряд ли среди нас был хоть один человек в пустыне, который не молился бы о мирном разрешении кризиса, несмотря на то, что мы понимали, что кратчайший путь домой лежит через разгром иракских сил. Вероятно, эта надежда была наивной. Как только Коалиция была готова к борьбе, у политиков, должно быть, возникло непреодолимое искушение найти военное решение проблемы.
Наконец, рассказ об одном из многочисленных и разнообразных событий, в которых я имел честь участвовать с тех пор как вернулся в Англию. После некоторого обсуждения было решено, что в пятницу, 21 июня 1991 года, в Лондоне состоится парад "Добро пожаловать домой". Тысяча человек прошли традиционным маршем по Финсбери-стрит, Мургейт, мимо банка в Чипсайд, а затем к Ратуше Гилдхолл. По пути королева приняла парад в Мансон-Хауз, а принц и принцесса Уэльские присоединились к нам за ланчем. Поначалу мы чувствовали себя неловко из-за этого плана, он казался нам немного не британским. В полночь в среду, когда улицы города опустели для нашей репетиции, мы почувствовали себя немного глупо. Но ничто не подготовило нас к ощущениям от самого события. Когда мы вышли из Арсенала и свернули на городскую дорогу, нас захлестнула волна эмоций. Тысячи британцев, выстроившись в пять рядов на тротуарах под моросящим дождем, ждали, чтобы поприветствовать нас; чувствовалось, что это были те же самые люди, по крайней мере, по духу, которые поддерживали и ободряли нас каждый день в течение долгих и напряженных дней в песках Саудовской Аравии. Мы были так горды тем, что в кои-то веки представляли страну в одном лице и праздновали вместе.
Направляясь к городскому маршалу, блистательному на своем сером коне, я знал, что не смогу подобрать нужных слов, чтобы попросить у него разрешения для мужчин и женщин из войск, вернувшихся Персидского залива, войти в город. Но впервые за много месяцев, вероятно, не имело значения, допустил ли я ошибку.
Боевой эшелон:
Штаб-квартира
7-я бронетанковая бригада — бригадный генерал Патрик Кордингли