– Дядя пытался меня вывезти за стены купола. Авария! – от переполняющих меня чувств я выкрикнул это довольно громко. – Он погиб… И так я оказался в детском доме, нас же нашли солдаты!
Николь жестами попросила меня говорить потише и настороженно огляделась. Поняв, что в кафе мы одни, не считая персонала, перевела дух и снова взглянула на меня. Я же был слишком обескуражен лавиной воспоминаний, которые до этого дня вообще не всплывали в моей памяти, и лишь виновато потупил взгляд в ответ на ее немое обвинение.
Неловкую паузу прервала дочь владельца кафе:
– Что‐нибудь будете заказывать?
Улыбка ее теперь была натянутой, а радость и беспечность в глазах сменились настороженностью. Будто от Николь исходила аура властности и величия, заставляя окружающих видеть в ней кого‐то гораздо более могущественного, нежели они сами. Но едва я открыл рот, чтобы вновь напомнить ей, что я не самый состоятельный посетитель, как меня опередила тетя.
– Да. У этого парня сегодня день рождения! Нам самый большой и вкусный торт! – радостно воскликнула она, разведя руки в стороны. Видимо, пыталась показать, какого именно размера нужен торт.
– Ого! – девушка вновь расцвела и, с улыбкой развернувшись в сторону кухни, чуть ли не бегом бросилась туда, выкрикивая: «Отец! У него день рождения! Самый большой…» Тут она резко остановилась, будто напоровшись на невидимую стену, и, быстро повернувшись ко мне, спросила с таким нетерпением, что мне показалось, будто, если я не отвечу сию же секунду, на кухне взорвется бомба:
– А какой ваш любимый торт?
И бомба бы взорвалась, потому что я не знал, какие они бывают. Неловко переминаясь с ноги на ногу, промямлил:
– Я не зна…
– Торт-мороженое, самый вкусный! – прервала меня тетя Николь, предотвратив «взрыв». – Ты очень его любил в детстве. Да и вообще – ты все вредное любил. Чипсы, сладкое, мясо только в бургерах ел, от остального отплевывался. – Она засмеялась. – И мама тебя баловала… – произнесла она следом уже совсем другим, поникшим голосом. Я невольно перевел взгляд на нее. – А ты так на отца похож…
– Почему ты не приходила раньше? – растерянно произнес я, убедившись, что девушка-официант отошла на приличное расстояние.
– Я боялась, Андрей. Это было опасно, наши встречи могли выдать тебя.
Я промолчал, понимая, что она права.
– И вообще, как это не приходила?! Я приходила, приносила тебе вещи, одежду, передавала подарки. Забрать не могла, это да… Я бы не смогла тебя укрыть. Встречаться тоже было рискованно… Но я часто подолгу наблюдала за тобой и твоей подругой. Теперь она твоя девушка? Скажи «да»! Такая красавица!
Я усмехнулся. Вышло довольно криво, но Николь не обиделась. Она ласково взглянула мне в глаза, чувствуя, как в моей душе разливается приятная теплота. Мне этого так не хватало. Кто‐то близкий из прошлого интересовался мной, моей жизнью. Кому‐то я был небезразличен…
– Нет, она… У нас нет отношений. Мы как брат с сестрой. Мы как‐то говорили на эту тему… – нерешительно сказал я, пытаясь понять, стоит ли об этом рассказывать.
– И? – нетерпеливо переспросила она, побуждая меня продолжать.
– Говорит, что привыкла все решать сама, а я безрассудный и слушать ее не буду, мы будем постоянно ругаться и точно расстанемся. И еще говорит, что очень боится меня потерять…
– Хмм… А она умнее, чем кажется. В вас обоих этот… как его… – Она защелкала пальцами в попытках вспомнить слово. – Стержень, да? Будете оба до конца отстаивать свое?
– Ну жить сложно, когда ты осознаешь, что никто не будет делать ни для тебя, ни за тебя ровным счетом ничего. Все-все ты должен делать сам. Она слишком гордая, и да, ты права, очень умная, чтобы принимать мою помощь. Ее советы я, конечно, всегда выслушиваю, но не всегда выполняю. – Я снова усмехнулся, только сейчас осознав, что это действительно так.
– Еще она притворялась, что не понимает нашего языка, и тем самым спасла вас, да?
– Да. – Холодная дрожь пробежала по телу, и я не сразу понял – это от воспоминаний о былых кошмарах или от такой осведомленности тети. И решил сменить тему, боясь дальнейших расспросов:
– Николь, можно вопрос о родителях?
Женщина испуганно осмотрелась по сторонам:
– Конечно, милый.
– Я долго думал над тем, кем они были. Преступниками, верно? Первые за довольно долгое время, кто был казнен публично. И этот мутаген… Бомба… Это все мой отец, да?
Николь резко выпрямила спину и вновь посмотрела по сторонам.
– Я рада, что ты сам спросил.