Задумавшись, я врезался в чью-то спину. Реакции не последовало. Я поднял голову.
Это что за хер? - спросил кто-то.
Перед нами стоял какой-то... псих. Думаю, да, это слово подойдет сюда лучше всего. Мы были озадачены. Он выглядел ненормально. Неестественно.
Он торчал посреди грязного проулка, преграждая нам дорогу.
Я услышал чей-то вздох... панический? Истеричный?
Его не должно было там быть. Вообще не должно было быть. Чучело, пришедшее из детских страшилок, чтобы засунуть тебя в холщовый мешок и унести, неизвестно куда.
Незнакомец стоял всего в нескольких метрах от нас. Он был почти неразличим в темноте из-за своей одежды - простой черный костюм на черную же рубашку. Выделялся только головной убор - мятый бумажный пакет с надписью BeerFish.
Сомневаюсь, что промоутер этой обрыгальни забрался сюда в рекламных целях. Я вообще сомневаюсь, что у этой обрыгальни есть промоутеры.
Незнакомец стоял, согнувшись на прямых ногах и медленно покачиваясь, почти касаясь безвольно болтающимися руками земли. Голова была запрокинута - он смотрел прямо на нас сквозь неровные прорези - скорее, разрывы - в серовато-бежевой бумаге. Его глаза выражали аккуратно прощупывающий, ищущий интерес. Он переводил взгляд с одного из нас на другого.
Мне стало неуютно. По коже пробежали мурашки. Оставшиеся еще на щеках подтеки слез будто бы подернулись ледяной пленкой.
Мужик, тебе что надо? - спросил один из моих друзей. Я заметил дрожь в его голосе.
Незнакомец с бумажным шорохом повел головой, свесил ее набок, как собака, услышавшая свое имя. В глазах мелькнул бесноватый огонек.
Единственная девчонка в нашей компании - не я, нет - заныла:
Мальчики, пойдемте назад...
Я тоже очень сильно захотел пойти назад, но горло пересохло, губы слиплись, а ноги трусливо задрожали.
Мужик, пройти дай! - в этом голосе явно слышалась попытка расхрабриться. Но незнакомец не в одного меня вселял ужас.
Пакетоголовый больше не обращал внимания на голоса. Его глаза остановились на мне.
Мурашки стекли по спине с холодным потом. Мое сердце вздрогнуло и сжалось в грудной клетке. Я сжаться не мог. Я остолбенел и просто смотрел в прорези его бумажного колпака.
Холодный внимательный взгляд, оценивающий. Как у совы, следящей за мышью.
Под пакетом что-то чавкнуло, незнакомец покачнулся, сделал неуклюжий шаг в нашу сторону, но, подвернув стопу, завалился на колено. Из-под пакета вывалился темный сгусток и с тошнотворным звуком шлепнулся на землю.
Девчонка взвизгнула.
И все побежали.
Меня подхватила визжащая от испуга гурьба. Весь забег длился один бесконечный момент. Я не чувствовал ничего, все внутри меня смешалось в ночной кошмар - комок толкающих землю ног, слипшихся кишок, сдувающихся легких и пыжащихся под ударами сердца ребер, катящийся через узкий ночной туннель из стен, пустырей, дворов и подворотен, бетонных лестниц и раскисших песчаных насыпей. Визжащая и матерящаяся орава, то истерично топающая по асфальту, то чавкающая по грязи. Иногда - нырки в желтоватое озерцо света от фонаря, которому повезло еще не быть разбитым.
Все кончилось почти сразу, но мне до сих пор кажется, что где-то там, в прошлом, часть меня все еще бежит, боясь оступиться или провалиться ногой в какую-нибудь канаву или выбоину. Боясь упасть и смотреть на убегающих вперед людей - кажется, единственных живых людей на километры вокруг. Боясь услышать сзади шаркающую, заплетающуюся походку и, повернувшись, увидеть ее обладателя.
***
Я нашел себя, оперевшимся на шелушащуюся стену в каком-то подъезде и жадно глотающим холодный воздух, силясь снова надуть скукоженные легкие, пока мои друзья-товарищи выясняли, кто первым побежал и почему толпа из четырех пацанов не разъебала быдлана.
Это звучало, как оправдания.
Все мы отлично поняли, что это был не просто быдлан. Не просто какой-то алкаш, которому мы помешали справить нужду. И не просто бомж, надеявшийся выпросить у нас червонец на проезд до ближайшей круглосуточной библиотеки или стрельнуть сигарету.
Это был не человек.
Потом, когда мы уже опять шли домой - другой дорогой, - напряженно щурясь в темноту и оглядываясь по сторонам, я пытался себя убедить, что я был неправ. Что я просто гипертрофирую свой дурацкий испуг. Раздуваю в себе пламя гротеска. Зачем? Возможно, чтобы оправдать свой страх. Или чтобы жизнь показалась мне хоть чуточку интереснее. Или чтобы заглушить предшествующее этой встречи унижение. Масса объяснений.