Черт, я этого хочу! Для меня это самая удобная тропинка.
Единственное, обо что я постоянно запинаюсь на пути к своей самоуничтожительной нирване - вопрос: я что, действительно влачил настолько ущербное существование, что сжатие в точку и полный коллапс стали моей истинной целью?
Неужели все было настолько плохо, что я хочу исчезнуть?
Сы-ы-ы-ына-а-а-а...
Ах. Да. Точно.
Да, настолько плохо.
Вот так всегда.
Ты пытаешься умереть и исчезнуть, оставив после себя только каменную статую как вечный укор тем, кто тебя доставал, а они приходят и все портят.
Только ты приводишь себя в порядок и успокаиваешься, как тебя снова доводят до срыва.
Только ты начинаешь ровно дышать, как тебя снова бьют под дых.
Только успеешь убедить себя в том, что в следующий раз ты будешь держаться достойно, наступает следующий раз.
Сы-ы-ына-а... - нараспев стонет мать из-за облака в форме золотой рыбки с шикарным хвостом, и ее голос густым эхом заполняет собой весь мир.
Возможно, именно из-за вот этих вот навязчивых отголосков жизни я еще не стал просветленным. Ну да, а из-за чего же еще? Как можно постичь собственную пустоту, когда в нее постоянно вмешиваются?
Это обратная сторона той загадки, про упавшее в лесу дерево. Может ли исчезнуть человек, если он постоянно находится у кого-то на виду? Конечно, может, если на него не обращают внимания, но вся ирония в том, что провалиться сквозь землю хочется как раз тогда, когда внимания этого становится чересчур много.
Мать еще достаточно далеко. Пока что я вижу только ее силуэт, приближающийся из синевы за горизонтом, - тонкие и многочленистые, как у насекомых, нитки-ноги, тянущиеся откуда-то из-под морской поверхности и до самого неба, на которых - маленькая толстенькая груша-тело с огромной головой, торчащей на коротковатом и толстеньком обрубке шеи. Рук нет, вместо них - растущие сразу же из боков пальцы, свисающие до самой воды, такие же длинные и тонкие, как и ноги. Если бы я не знал, что отростки по бокам - это пальцы, я бы думал, что это что-то наподобие остовов испепеленных крыльев, как у падшего ангела. Материн силуэт похож на огромного паука, идущего, покачиваясь, на одной паре лап. Огромный паук, которого нарисовал Дали.
Это довольно странно, на мой взгляд. При всех моих попытках абстрагироваться и замкнуться, причем попытках, как мне кажется, вполне успешных, моя жизнь все чаще пробивается сюда, причем самыми отталкивающими своими сторонами, принимающими самые сюрреалистичные формы.
Они будто бы пытаются помешать мне. Каждый раз, когда мне кажется, что я на шаг дальше от жизни, она настигает меня и нагло лезет в мое восприятие. Не хочет расставаться, что ли...
А почему? Я ведь никогда и никому не был нужен, в этом и заключалась вся суть моего существования. В придаточном болтании пятой ноги на козлиной, извините, жопе. И только я смог это принять, только я решил, что раз уж я никому не нужен, то и мне никто не вперся, только я осознал всю мудрость этого подхода и начал идти к просветлению...
Сы-ы-ына-а-а!..
Ну вот что, что ты скулишь, мама? Сколько можно? С каких это пор я вдруг стал таким важным, что нужно было переться сюда через целый океан? Ноги-то, поди, все устали, вон какие тоненькие...
Мать уже подошла достаточно близко, чтобы можно было разглядеть ее глаза - горящие прожектора, рыщущие по моему берегу. Скоро она сможет достать ими меня.
Я не хочу знать, что тогда будет, надо уходить.
С раздраженным вздохом я встаю с песка и отворачиваюсь от моря. Мой остров совсем небольшой, но на нем есть все, что мне нужно - глубокая темная пещера.
По тому, как раскачивается в воздухе моя летающая голова, я понимаю, что ногам ужасно неудобно идти по песку. Ну и черт с ними, скоро не будет у меня никаких ног. И вообще ничего не будет.
Надеюсь.
Вот сволочи же. Ведь специально вклиниваются сюда, провоцируют меня на раздражение, на злобу, чтобы я чувствовал что-то, материализовался, крепчал во плоти. Чтобы меня было проще поймать.
И ведь все чаще и чаще, все чаще и чаще...
Будто бы грань постепенно рассыпается.
Думаю, это значит, что мне нужно спешить.
***
Мой остров совсем небольшой, но на нем достаточно места, чтобы заплутать. Этому особенно способствуют джунгли. Спутанный в кромешный бардак клубок стволов и лиан. Если бы мне дали назвать этот остров, я бы дал ему гордое имя «лобка из восьмидесятых». «Панковский лобок из восьмидесятых», учитывая цветовую палитру. Сочно-зеленые, ядовито-кислотные джунгли ближе к берегу. Пастельно-мягкие для глаза прохладные тени джунглей подальше. Темные, почти бурые джунгли в чаще. Проваливающиеся в холодную темноту джунгли в глубине острова.