Вот что рассказала профессору Маррусу Филлис Ламберт, дочь Бронфмана, об их первых годах на Бельведер-роуд: «Существовала постоянная дихотомия между нашим еврейским воспитанием и образом жизни высшего класса… словно бы скопированным с обычаев британского двора. В няньках и гувернантках у нас ходили датчанки, канадки, француженки, которые только и делали, что отмеряли нам порции рыбьего жира и ежедневных наказаний (обычно шлепков), раз в неделю пичкали магнезией, кормили вываренной едой, следили за нашей опрятностью и делали за нас уроки».
Избегаемый гоями, которым он, в меру своего ограниченного понимания, стремился подражать, Сэм, в свою очередь, сторонился евреев с улицы Св. Урбана.
Менее обеспеченные евреи и иммигранты из Восточной Европы, наводнившие Монреаль в 1920-е годы, находились сугубо за пределами социального круга Бронфманов, и при встрече с ними Сэм порой испытывал смятение.
«Их громкие голоса, манера размахивать руками во время разговора вызывали у него чувство неловкости, — вспоминала Филлис. — „Просто чудовищно, омерзительно“, — говорил он, проезжая с детьми через еврейские кварталы по пути в загородный дом в Сент-Маргерит и из машины наблюдая за евреями, отдыхающими у себя на крылечках. Ему казалось, что так себя вести „для наших людей просто чудовищно, омерзительно“».
«Постепенно он усвоил себе роль категоричного главы семейства, который несет бремя ответственности не только за своих домочадцев и широкий круг родственников, — замечает Филлис, — <…> но и за поведение „наших евреев“».
Прикажи Сэм на улице Св. Урбана шоферу притормозить, прислушайся он к тому, о чем говорят эти горластые, размахивающие руками евреи, он, безусловно, обнаружил бы среди них и мелких торговцев, готовых ухватиться за любой подвернувшийся шанс, и тех, кто, подобно ему, жаждал наживы и социального успеха, однако большинство людей с пеной у рта обсуждали каких-то личностей и идеи, которые не вписывались в его примитивное представление о благах, даруемых нам этим миром. Между тем на крылечках, в числе прочего, спорили о преимуществах школ Гиллеля и Шамая[141], обсуждали московские показательные процессы, влияние Рамбама на Данте, бейсбольную стойку Мела Отта, взгляды Толстого на образование и войну, Троцкого, шансы Хэнка Гринберга обогнать по хоумранам Бейба Рута[142], обоснованность кафкианского взгляда на мир, Великого инквизитора у Достоевского, переход Малера в христианство, толкования рабби Акивы[143] и многое другое. А еще, узнай евреи с улицы Св. Урбана о том, что Бронфман набивается им в главы семейства, они были бы искренне изумлены. Сэма обычно считали простом (дремучим, необразованным) и чуточку гонифом. Но были и такие, кто, страшно его понося, так же страшно лопался от зависти к его богатству. Как бы там ни было, в 1939 году — несмотря на негодование многих сионистски настроенных лейбористов — Сэм был избран главой Канадского еврейского конгресса. Моше Дикштейн и прочие до обидного наивные социалисты руководствовались тем соображением, что Бронфман хоть и темный человек, зато обладает большим экономическим влиянием, которое позволит ему активно отстаивать в Оттаве интересы еврейства, над которым сейчас нависла опасность. Голосовали за Элияху, который возопиет к небесам, а получили Дядю Тома, который потом станет пресмыкаться перед теми, кто его уже отверг. Из этого проходимца, закаленного в войнах «сухого закона», который раньше, когда на кону стояли деньги, впадал в беспрецедентное неистовство: ругался, как портовый грузчик, срывал со стен телефонные аппараты, — получился неожиданно робкий глава нации, который был способен разве что поскуливать в защиту своего народа. Принимая высокий пост, Сэм обратился к делегатам со словами: «Если очертить круг целей и тем данного конгресса, то наша задача заключается в том, чтобы сделать наш народ лучше… Конгресс должен позаботиться о том, чтобы евреи были достойными членами тех сообществ, в которых они здесь живут, и своим поведением смогли заслужить уважение сограждан — сограждан нееврейской национальности. Ведь для этого нам достаточно всего лишь как следует поработать над собой».
Позже вместо того, чтобы осудить постыдную иммиграционную политику Оттавы, которая отказывалась пускать еврейских беженцев в практически пустую страну, Сэм продолжал подлизываться и лебезить. «Канадские евреи — прежде всего канадцы, — заявил он, словно это когда-нибудь было иначе. И добавил: — Если составить список стран и наций, которые с равной справедливостью относятся ко всем этническим группам в составе своего населения, то первенство здесь будет принадлежать Британской империи».
Еврейские лидеры, боровшиеся за то, чтобы беженцев пускали в Палестину, которая была тогда под мандатом Великобритании, пришли в ярость, зато Сэма, который всегда руководствовался только собственными интересами, расхвалили и в монреальской «Стар», и в «Газетт». «Стар» написала, что Бронфман «высоко оценил британские свободы и те привилегии, которыми наслаждается под британским флагом еврейский народ». А «Газетт» отметила, что «по мнению Бронфмана, многие сейчас почему-то склонны принимать все как само собой разумеющееся».
Публичные заявления Сэма не всегда были напыщенными, задним числом нельзя не признать, что порой он, сам того не желая, сильно смешил публику. Выступая в поддержку облигаций военного займа, он сказал, что Канада должна стремиться «выстроить на экономическом фронте линию Мажино[144] против нацистских варваров». Впрочем, Сола Хейза, исполнительного директора Канадского еврейского конгресса, это беспокоило. Годы спустя он назвал Сэма «законченным карьеристом с непомерной тягой к публичной известности». Однако необходимо упомянуть, что Сэм еще и покровительствовал литераторам. С его подачи Стивен Ликок[145] в 1941 году написал популяризаторскую книгу «Канада: основы будущего», которую взялся распространять «Сигрем», правда вытравив из нее ряд высказываний Ликока — например, о том, что после войны Канаде надо быть начеку и не допустить нашествия «оборванцев из не спасшихся европейских стран», то есть иммигрантов. Дарственные экземпляры ликоковской «Канады» бы направлены Его королевскому величеству Георгу VI, Хайле Селассие, Джеку Бенни[146] и маршалу Иосифу Сталину — каждый с сочиненным А. М. Клейном рукописным посвящением и подписью Сэма. Посвящение Сталину гласило:
141
Гиллель и Шамай — мудрецы и законоучители, жившие в I в. н. э. и основавшие каждый свою школу, приверженцы которых впоследствии соперничали между собой.
142
Генри Бенджамин «Хэнк» Гринберг (1911–1986) — легендарный американский бейсболист, еврей.
Бейб Рут (1895–1948) — профессиональный бейсболист, прозванный «Султаном удара».
143
Рабби Акива (ок. 50-135) — один из величайших законоучителей и основоположников раввинистического иудаизма, систематизатор Галахи.
144
Линия Мажино — система французских укреплений, построенная в 1929–1934 гг. на границе с Германией, которую немцы при наступлении в 1940 г. просто обошли с севера.
145
Стивен Батлер Ликок (1869–1944) — канадский экономист и писатель, автор абсурдистских, юмористических и сатирических произведений.
146
Джек Бенни (урожд. Бенджамин Кубельский, 1894–1974) — американский комедийный актер эстрады, кино, радио и телевидения.