Еще Мэрти порой любил красить пряди своих светлых волос разноцветными красками, смывающимися через несколько часов, причем всегда комбинировал самые несочетаемые и вырвиглазные цвета. Желтый, голубой, красный и ядовито-морковный - привычный и наиболее часто встречающий набор из его экспериментов. А вообще, Мэрти был весьма толковым парнем, только имевшим свои странности. Брендон посмеивался над ним втихаря, Скай поглядывал с сомнением, а Тимми даже умудрялся находить общий язык. Мэрти был сам по себе, но все время оказывался рядом, вертелся с кем-нибудь и болтал о чем-то своем, не заботясь о том, слушают его или нет. Дик уже смирился с его причудами, но в один прекрасный момент в Красный Фонтан, сигналя и мигая, ворвалась машина, сверкающая своей белизной, откуда высыпала толпа санитаров, скрутила Мэрти и увезла прочь. Куда и зачем, никто не знал. По какой причине, тоже никто не догадывался. Мэрти был, но перестал существовать в определенный момент. Ирж потом съехал от меня и вообще ушел из Красного Фонтана, с Диком контакт потерялся, а мы начали тусоваться с Винкс и вляпываться в дерьмо по спасению мира.
А вот теперь он стоит передо мной, такой же веселый, правда, без разноцветных волос и более осмысленным взглядом.
- Я вообще-то спешу, если честно, - признался Мэрти, виновато пожимая плечами. - Меня уже заждались.
- Кто? - не понял я.
- Лесные эльфы, кто же еще! - по губам его скользнула грустная улыбка. - Давно уж я с ними не виделся, они соскучились уж по мне. Я даже специально навертел бутербродов с ореховым маслом, хочу их угостить. Они давно уж просили меня принести что-то подобное.
- А откуда держишь путь? - с сомнением посмотрел я на бывшего однокурсника.
- Да у нас в психушке сегодня день открытых дверей, - махнул рукой Мэрти. - Выпустили меня за хорошее поведение. Вот и хочу проведать старых товарищей, уж больно соскучился по ним. Не возражаешь, если я пойду? - и, не дождавшись моего ответа, он уже бодро и радостно зашагал прочь, насвистывая знакомый мотив и тут же затерявшись в толпе людей. Обычных, серых и ничем не выделяющихся.
Еще с минуту я смотрел ему вслед, раздумывая о том, что сейчас произошло, и сделал вывод, что было неплохо повидать старого однокурсника. Пусть он и оставался на голову таким больным, но все же был счастлив. И не задумывался, что и почему, а, как советовал мне любой баронет, просто наслаждался жизнью и делал все, что хотел, общался с лесными эльфами, потому что ему было интересно с ними. И плевать, что их не существует. Главное, Мэрти в них верил.
Вот такие вот странноватые знакомые у меня числятся. Я же не стал дальше стоять столбом, а двинулся прочь, надеясь затеряться в наименее шумной части города и посидеть в каком-нибудь старом сквере на добротно сколоченной лавочке.
Если бы я только знал, что это всего лишь начало…
========== Муза. Тихое ==========
Мы бултыхаемся в воде, у самой поверхности, и активно работаем ногами, дабы камнем не уйти на дно. Сколько под нами метров? Пятьдесят? Сто? Я не считала, но знаю, что это озеро действительно глубокое. Это не Кристальное, где мы в свое время собирали лунный свет и спасались от волков, не Рокалуччи, в котором на время нашла свое пристанище Дафна, сестра Блум, это всего лишь Тихое.
Озера в Магиксе разбросаны в беспорядке, прячутся среди густых хвойных и лиственных лесов, заполняют кратеры потухших иль спящих вулканов, неспешно плещутся и спят века, века, века. На озеро в Магиксе можно наткнуться совершенно случайно: просто идти, лететь или подниматься в гору, и вдруг откроется перед тобой широкая водная гладь. У каждого озера - своя история, ведомая лишь избранным, а часто и просто скрытая среди прибрежной осоки, камыша и туманов.
Какие-то озера, известные, имеют свои названия, какие-то - нет. И они могут удостоиться чести получить имя от случайных путников или влюбленных парочек, сбежавших в девственную природу от шумного мегаполиса. Кристальное названо так потому, что поверхность его столь прозрачная и гладкая, словно только что протертое влажной тряпкой зеркало, и видно, как ползают по дну крохотные рачки и развеваются, словно шелковые волосы девушки, нитчатые темно-зеленые водоросли. Рокалуччи несет имя свое из-за… Фарагонда когда-то вскользь упоминала об этом историческом событии, но оно уже давно выветрилось из моей головы.
Тихое же названо так потому, что вокруг стоит тишина. Непривычная, неестественная, с неким оттенком зловещности. Тишина прячется в низко свисающих над водой ветвях, в треугольно-заостренных листьях стрелолиста, в беловатых корнях и режуще-высоком аире, в едва заметной ряске, в протяжном клекоте редких птиц, в вечно сером небе, затянутом недождевыми тучами… Кстати, небо здесь всегда действительно какое-то странное. Когда мы вылетали из Алфеи, там стояло яркое солнце, небосклон так и выплевывал невыносимую голубизну, а чахлые белые облака тотчас же испарялись, не достигая даже небесного светила.
Погода раскрывалась в своей красе, пока мы летели сюда на огромном красном корабле, так любезно одолженном нам школой специалистов. Но стоило нам приземлиться, примяв траву, не знававшую гула мотора и выхлопных газов, как картина окружающего мира переменилась почти мгновенно. И главное, я совершенно не заметила, как небо успело затянуться серыми тучами, не набухающими дождевыми каплями, но закрывшими солнце. О получении золотистого загара теперь не могло быть и речи. Как же возмущалась Стелла!
Но на температуру воздуха такой расклад совершенно не влиял. Воздух оставался теплым, а тело так и прело даже в коротких джинсовых шортах и легкой белой майке, завязанной узлом на животе. Тихое так и манило в свои объятия. Не сговариваясь, мы облачились в купальники и шагнули в воду, вздрогнув от прохладного прикосновения ледяных пальцев. А потом тело привыкло к Тихому и перестало ощущать первоначальную дрожь, наоборот, когда я выныривала на поверхность глотнуть стылого воздуха, по плечам бил внезапный озноб, и я снова уходила под воду…
Тихое манит, манит так, что из него не хочется вылезать. И непривычная тишина почти не пугает, хотя и настораживает иногда. Тело находится в состоянии боевой готовности, в любую секунду может ринуться на невидимого противника. Ощущение того, что в Тихом скрывается что-то, не пропадает. Но меня это волнует мало, я замираю около самой поверхности и активно работаю ногами, чтобы не утонуть.
Соленая вода - не пресная. В соленой воде дышится легче, несмотря на то, что в ней скрыто больше тайн, воспринимаются они легче, как нечто само собой разумеющееся. Донные пещеры, раковины с изумительными по красоте жемчужинами внутри, морские хищники, остовы сгнивших кораблей и забытые сундуки с тусклым золотом… Это можно принять, к этому можно привыкнуть. В конце концов, нас с детства учили, что в океане может скрываться все, что угодно, потому от него заранее ожидаешь подвоха. Озера же, реки, пруды кажутся безобидными. На первый взгляд. Частенько в озерах скрыты тайны, что лучше не тревожить.
Рядом со мной раздается тихий всплеск, тихий, как и все вокруг, и знакомые руки обнимают меня сзади, зная, куда им можно идти. Запретных мест для них не было, и руки бесцеремонно двигаются по моему прохладному животу, изучая его вдоль и поперек. Я вздрагиваю и отдаюсь наслаждению, ибо тот, кто ко мне прикасается, умеет делать это в совершенстве. Не хочу даже спрашивать, где он этому научился. Ривен умеет обнимать двумя способами: либо поддерживая и выражая свое участие, либо изучая тело и делая толстые намеки на свои желания.
Раньше бы я с яростным визгом отскочила и наорала на то, что он - ублюдок и похотливое животное, но сейчас… Сейчас я и сама хочу этого. Сиреникс отлично умеет промывать мозги и отрезвлять, правда, делая это весьма необычным способом. Я до сих пор помню, как змей резал мой живот, как погружал в него холодные тени, как ни единой капли крови не вытекло из внушительной раны. Сиреникс шипит, выливает тонны ледяной воды из ушата, обрушивает всю правду, какой бы жестокой или ранящей она не была. Сиреникс любит издеваться, бичевать и заставлять людей верить в свое ничтожество. Он - монстр во плоти, но я благодарна ему. Он раскрыл глаза слишком на многие вещи.