- Слушай, Юрка. Ты бы меня с ней познакомил, - Пашка никак не мог успокоиться и все поглядывал в сторону Мэри. - За мной, сам знаешь, не заржавеет.
- Что, так сразу?
- А чего ждать? - удивился Пашка. - Я мешкать не люблю. Мало ей будет десяти штук баксов - дам двадцать. Даже пятидесяти штук не пожалею.
- Как бы тебе за столь откровенное предложение по морде не схлопотать, - с притворной заботливостью изрек Флейшман.
- От кого? От ее ... что ли? - Пашка презрительно фыркнул, взглянув на продюсера певицы.
- При чем здесь Шендерович? - Флейшман старательно изобразил крайнюю степень удивления. - Мои соотечественники - народ мирный. Я говорю о его подопечной. Артисты - люди продажные уже в силу своей профессии, но, как натуры творческие, или считающие себя таковыми, требуют утонченного подхода. Им нужны всевозможные ухаживания, цветы, лесть, подарки, а ты прямо в лоб лезешь с деньгами. Мэри и обидеться может.
- Да чего ей обижаться-то? - недоуменно протянул Пашка. - Пусть скажет, чо ей надо, а я враз куплю, без проблем.
- Эх, нет у тебя фантазии, - вздохнул Флейшман. - Жаль, нашего банкира жена увела. Он человек старый, опытный, рассказал бы тебе, как с женщинами обращаться надо.
За Грумовым и в самом деле во время разговора пришла жена. Располневшая, но все еще безуспешно пытающая молодиться женщина, она издалека поманила супруга пальцем и сразу же потащила его куда-то. Борис Степанович пошел за ней безо всякого желания, но возражать даже и не пытался. Видно, заранее смирился, что в этом круизе будет находиться под бдительным присмотром своей строгой половины. Впрочем, возможностей гульнуть "налево" у него с избытком хватало и в родной Москве.
- Может, стоит пригласить ее в какое-нибудь путешествие? спросил Пашка, но тут же спохватился. - Тьфу! Совсем забыл, мы ж и без того в круизе!
- Вот именно. Мой тебе совет: не торопи события. К богатым папикам наши звезды привычны, им новые впечатления подавай. Лучше придумай что-нибудь оригинальное, сногсшибательное, тогда, может, и толк будет. Только не пойму, зачем тебе это надо? Дырка у всех одинаковая, лишь обрамление разное. Но раз очень хочется... О, черт!
Последнее восклицание относилось к вернувшемуся в салон Лудицкому. Депутат вошел с видом скромной гордости, и, мгновенно высмотрев своих недавних собеседников, чинно проследовал к ним. По дороге он то и дело здоровался с отдыхающими. С одними - равнодушным кивком, с другими перебрасывался несколькими словами, а с кем и за руку, поэтому небольшой путь занял у него в итоге минут пять.
- Уф, даже в отпуске нет покоя, - пожаловался Лудицкий, опускаясь на прежнее место.
- Что-нибудь серьезное, Петр Ильич? - участливо осведомился Флейшман, хотя в его глазах опять промелькнула ирония.
- Так, текущие пустяки, - величаво махнул рукой депутат. Спикер хотел узнать мое мнение по нескольким не особо важных, между нами говоря, вопросов. Ничего не поделаешь: демократия! Прежде чем что-то окончательно решить, приходится учитывать самые разнообразные точки зрения.
- А вы тоже по каждому пустяку интересуетесь мнением своих избирателей? - с невинным видом поинтересовался Флейшман.
- Зачем? Если я стану так поступать, процесс принятия решения затянется до бесконечности. Отдав за меня свои голоса, люди тем самым продемонстрировали полное доверие к моей скромной персоне и уверенность, что я в любом случае буду выразителем их интересов. И думаю, что сумел не разочаровать своих избирателей. Разумеется, отдельные недовольные найдутся всегда. Не все понимают собственное благо. Что ж, тем хуже для них. Может, и сумеют понять когда-нибудь.
- А если для них это вовсе не является благом?
- Вы не правы, Юра, - возразил Лудицкий. - Человеческое счастье едино и зависит исключительно от величины материальных благ, имеющихся в распоряжении конкретного человека. Поэтому величайшее наше завоевание - после демократии, разумеется, это возможность для каждого индивидуума зарабатывать столько денег, сколько он хочет. Другое дело, что подавляющее большинство нашего населения не желает воспользоваться данной возможностью, и попросту ленится работать. Такие предпочитают всеобщую нищету или социалистическую уравниловку, когда все только числилятся на работе, ничего не делая и получая примерно одинаковую зарплату, будь ты простой рабочий или директор. И сейчас всех этих лентяев бесит, когда кто-то в поте лица делает деньги, в то время как они, как и прежде, ничего не делают, и ничего, соответственно, не получают. От этих бездельников и происходят всякие смуты. Но стоит ли всерьез считаться с их мнением?
- Если таких большинство, то вам стоит. Сами говорите, что у нас демократия. В противном случае это самое большинство на следующих выборах проголосует не за вас, и вы проиграете в полнейшем соответствии с демократическими процедурами. И это еще лучший вариант. В худшем вас просто скинут без всяких процедур, как это уже было с вашими предшественниками и коллегами в приснопамятном октябре семнадцатого. Тогда у власти тоже стояли очень демократично настроенные, но не принимающие близко к сердцу интересы темного большинства люди. Нам с Пашей легче. До наших денег они не доберутся, а с капиталом мы и на Западе прекрасно проживем. Вы же потеряете все.
- Вы не патриот, - укоризненно покачал головой депутат. Деньги, заработанные в России, должны в ней же и оставаться.
- Вы совершенно правы, Петр Ильич. Патриотом я никогда не был. Я же не политик, а бизнесмен и абстрактные материи меня совсем не волнуют. А ты, Пашка?
Но совершенно глухой к их спору Пашка как раз в это время провожал глазами гордо удаляющуюся из салона Мэри и в досаде непонятно на кого воскликнул:
- Она ушла! - И с чувством добавил наиболее часто употребляемое матерное слово.
3. ГРИГОРИЙ ШИРЯЕВ. ПРОГУЛОЧНАЯ ПАЛУБА "НЕКРАСОВА"
Балтика была на удивление спокойной. Обычно хмурая и неприветливая, она словно решила отдохнуть от привычных буйств, и чисто по-женски сумела скрыть за показным очарованием свое истинное лицо. Вокруг, куда ни кинешь взгляд, расстилалась ровная, нетронутая даже легкой рябью гладь моря - нежно-голубая и со стороны солнца покрытая веселыми бликами. У горизонта голубизна светлела и переходила в необъятную ширь неба.