– Разве в школе тебе ничего не рассказывали о кубинских президентах? – спросил я.
– Думаю, рассказывали, но меня никогда не интересовала история.
Тут Моника впервые улыбнулась, а легкий морской бриз шевельнул ее волосы.
– А тебя как зовут? – спросила она и, получив ответ, задала следующий неизбежный вопрос: – Чем ты занимаешься?
– Домами.
– Архитектор?
– Вроде того, – нагло соврал я. – А ты что делаешь?
– Укрепляю международные отношения.
Ветер с моря усилился, и я швырнул окурок в воду, где он немного поплавал, прежде чем утонуть.
Я не спросил ее, каков род этих отношений. В наши времена лучше поменьше спрашивать.
Мимо проходил торговец жареным арахисом, его монотонные выкрики сливались в заунывную погребальную молитву: «Мане, мане, мане, бери мане, бери мане…» – и затихали вдали.
– Когда-нибудь и я займусь решением международных дел, – сказал я.
Она тоже деликатно промолчала, не поинтересовавшись, каких таких дел.
– Ну и как тебе живется? – Мой взгляд снова скользнул по ее груди.
– Да так, не жалуюсь.
– Не хотела бы ты со мной укрепить национальные отношения? – спросил я, постаравшись улыбнуться как можно приятнее, хотя и со значением. Мой опыт общения с женщинами показывает, что иногда надо действовать решительно, если не хочешь упустить свой шанс.
Она смерила меня взглядом.
– Почему бы и нет? Может, знакомство с тобой мне пригодится.
Эта девушка была прямодушна и чистосердечна и не ходила вокруг да около. Таких не часто встретишь.
– Чудесно! – воскликнул я. – Давай сделаем вместе по глоточку?
Такое приглашение было весьма смелым шагом с моей стороны, ибо долларов в моем кармане явно не хватало, чтобы пригласить ее в нормальный бар, как она того заслуживала. Единственным местом, где мы могли бы выпить, была моя квартирка или какое-нибудь злачное заведение.
– Который теперь час?
Я взглянул на свои старенькие советские часы, когда-то подаренные дочерьми.
– Часы остановились, но должно быть около десяти.
– Тогда в другой раз. Сегодня мне надо кое с кем поговорить, всего лишь поговорить. Пойдем, прогуляемся еще немного.
– Как хочешь. Прогуляемся. Это я как раз и делаю. Гуляю.
Какое разочарование. При виде маленьких круглых дынь у меня разыгрался аппетит и очень захотелось их съесть. Но, видимо, все шло к тому, чтобы ограничиться одной болтовней, да еще, возможно, с хинетерой, а мое мнение об их культуре и интеллекте было не слишком высоким. Впрочем, в тот вечер никаких других, более интересных занятий у меня не намечалось.
Мы неспешно прошлись по Малекону и свернули на Рампу, мило беседуя. Неподалеку от улицы M она протянула мне руку.
– Вот я и пришла, – кивнула она на угловое здание.
– Когда мы снова увидимся? – спросил я с трепетом душевным. Сейчас станет ясно, понравился ли ей собеседник.
– В понедельник. Ты смог бы в десять?
– Где?
– Здесь, на Рампе. Ладно, до скорого… – сказала она и направилась к дверям дома.
– Знаешь, – почти крикнул я ей вслед, – ты самая красивая на свете!
Она обернулась и, улыбнувшись, помахала рукой.
Жить вообще трудно, а жить на Кубе и быть хинетерой совсем худо. Правда, и тут есть свои плюсы, например возможность часто бывать в отелях, на пляжах, дискотеках и в других увеселительных местах; получать доллары, позволяющие досыта и вкусно поесть, хорошо одеться, купить аппаратуру (телевизор «Sony» с двадцатью одним каналом, видеомагнитофон, компакт-диски).
Проституция и проститутки – слова древнейшие и всеми так или иначе употребляемые. Однако понятие хинетера родилось и вошло в обиход только на острове Куба. Словарь Королевской академии испанского языка в издании 2001 года так толкует это слово: «Хинетера, ж., Куба. Проститутка, клиентами которой являются иностранцы». Правильно, но неточно, ибо это слово бывает и мужского рода, обозначая проституток-мужчин, так называемых хинетеро, как обычного обслуживания, так и нетрадиционного.
Причина, по какой хинетера имеет дело исключительно с иностранцами, проста и всем известна: у кубинцев нет столько иностранных денег, чтобы оплачивать услуги такой партнерши.
Однако мы поведем разговор не о хинетерах вообще. Нас интересует одна из них – Моника. Да еще другая, по имени Малу. Все-таки было бы несправедливо и неправильно назвать Монику обыкновенной хинетерой. Для кубинца хинетера – это та женщина, что идет на улицу, туда, где толкутся иностранцы, и ждет, пока кто-нибудь из них ее не снимет. Моника же на улицу не выходила. Со своими иностранными клиентами она знакомилась на дискотеках или с помощью кубинских сводниц, находивших для нее мужчин, которые почему-либо застряли на Кубе и могли регулярно оплачивать ее услуги. Они или приезжали к ней на дом, или увозили ее в свои апартаменты либо в отель. Можно сказать, что она была хинетерой высшей категории, эксклюзивной хинетерой или, точнее, женщиной, меняющей иностранных любовников и позволяющей себе делать выбор. Во времена нашего знакомства она была свободна. Почему? Да потому что устала подчиняться вкусам и капризам иностранцев, которые порой ведут себя грубо и по-скотски. Ей захотелось устроить себе небольшие каникулы, отдохнуть, не думая о будущем. К тому же она скопила немного денег и могла какое-то время безбедно существовать.