Амай вздрогнула, вспомнив как на неё наступали трупы людей, которых то проклятие убило. Это были обычные работники офисов, подростки, которые пришли развлечься или подруги, решившие отдохнуть от работы. Их искаженные лица она хорошо помнила, неживые, с пустыми глазами и страшными гримасами боли. И это не иллюзия, проклятый дух действительно заставлял трупы вставать и сражаться, управлял ими. А потом копался в голове, чтобы обмануть и у него это прекрасно получилось. Рана, которую Амай нанесли в ходе битвы, вновь заныла. Девушка залечила её не до конца, на белой майке виднелись бледные красные пятна. Посещать госпиталь она отказывалась, а Сёко прийти в гости не могла из-за сильной загруженности.
— Думаешь, это единственный человек, которого ты потеряешь на своём пути? — Сатору вернулся обратно. Он присел напротив, опустившись на колени. Сняв свою повязку, сенсей посмотрел в глаза ученицы. Но та не видела даже их. — Шаманы рискуют жизнью каждый день. И они это знают. Ты это знаешь. Твои товарищи, твои друзья, они могут погибнуть на любой миссии. Это звучит жестоко, но такова наша жизнь.
Такацудзи вспомнила Нанами, который, как только выпустился из колледжа, ушел со службы шаманов. Он работал в офисе и жил жизнью обычного человека. Возможно, Амай поступит так же. Сейчас она понимала Кэнто и его мотивы.
— Иноуэ останется в твоей памяти навсегда, — он прикоснулся пальцем ко лбу девушки. — Они с нами в мыслях.
— Я… Убила её, — Амай посмотрела на свои раскрытые ладони, после чего со злостью сжала их. — Это я…
— Это не ты, — Годжо накрыл своими руками её. — Это был проклятый дух. Всегда будут жертвы, этого не избежать. Иногда они нужны, чтобы уничтожить проклятого духа, который в другом случае мог бы убить ещё больше невинных людей.
— То, что ты говоришь, это так жестоко, — Амай задрожала. Сейчас она не могла себе представить, что кем-то надо пожертвовать, чтобы спасти большинство. В её голове просто не укладывалось, что можно выбрать или заменить одну смерть на другую.
— Другого выбора нет. Думаю, Иноуэ это знала, когда просила тебя забрать её технику.
— Я должна была догадаться. Я чувствовала, что что-то не так. Что в моей голове копаются, — девушка почувствовала подступающие слёзы. В другой ситуации никогда бы не допустила, чтобы кто-то их видел. Но сейчас было все равно. Холодные капли скатывались по щекам и падали на скреплёные с Годжо руки.
— Ты не догадалась. Прими это. Её не вернуть. Но ты жива и должна жить дальше, ради неё. Продолжать уничтожать проклятия. Для этого мы рождены, — он обнял Амай, пытаясь утешить. — Ты сильная девочка. Ты справишься.
Такацудзи почувствовала его легкий, сладкий аромат, который ассоциировался у неё с чем-то летним и родным, от этого на душе стало спокойнее. Но слёзы продолжали систематически литься из глаз. Она хотела ответить на объятия, но была не в силах.
— Теперь я понимаю тебя, — шепнула ему на ухо.
— Ты о чём? — он отстранился.
— Ты не подпускаешь к себе никого. Ты одинок, Сатору, я это знаю. И ты не хочешь рисковать чьими-то жизнями и привязываться, потому что рано или поздно они уйдут, — Амай захотелось высказать ему то, что давно вертелось на языке. Со злости или печали, сегодня она решила рассказать ему всё.
— Возможно. Но я сильнейший и мне можно. А ты, — он вытер слезы с её лица. — Ты шаман, имеющий право на ошибки. А моя ошибка может стоить жизни нескольких сотен или тысяч людей.
— Значит, у тебя права на ошибку нет?
— К сожалению, нет, — он вновь сел рядом, взял коробочку с моти и протянул девушке. — Зато я могу есть сладости в любое время. И мне за это ничего не будет.
— А как же кариес? — Амай вспомнила, как Годжо рассказывал ей о том, что бывал у стоматолога и как он не любит лечиться.
— Допустимый побочный эффект, — он широко улыбнулся, а она хихикнула. За две недели никому не удавалось привести Такацудзи в чувство, а уж тем более сделать так, чтобы она улыбнулась. Амай взяла протянутую тебе сладость.
— Спасибо, Сатору.
— За что? Я ничего не сделал, — он вновь повязал ткань вокруг лица, закрывая глаза.
— За всё. Ты чудо.
— Я знаю, — ловким движением руки он перехватил моти, которое студентка держала, и закинул себе в рот. — Слишком медленно! Кстати, со вкусом зелёного чая.
— Эй! — она толкнула кулаком его плечо.
После разговора с Годжо Амай почувствовала некоторое облегчение, умом конечно понимала, что не виновата в смерти Иноуэ, но полностью простить себя всё равно вряд ли сможет.
Так проходили недели, постепенно Такацудзи вернулась в жизнь колледжа — учёба, тренировки и другая рутина. Они с Ризой стали больше времени проводить вместе, стараясь чаще куда-то выбираться или просто встречаться во дворе колледжа. Боль в сердце оставалась, особенно, когда Амай была одна, мысли о мёртвой подруге сами забирались в голову. Девушка принимала боль, оплакивая Иноуэ, без её смеха и подколов было тяжело, красноволосая скучала по ней. Но понимала, что рано или поздно время притупит боль и нужно продолжать жить дальше.