— Вдруг снова пропадёшь, а я не замечу.
— Я знаю другой способ, — она взяла его за руку. — Вот так получше.
Мило улыбнувшись семпаю, Амай отвернулась в другую сторону, делая вид, что смотрит на людей. На самом деле красноволосая не понимала, что она делает. Как только Годжо оказывался так близко к ней, девушка теряла контроль и в руках себя держать было очень трудно. Она не хотела, чтобы их отношения превратились во что-то непонятное, но в то же время подумала:
«А что будет, если мы просто подержимся за руки? В этом же нет ничего такого.»
Сатору поднял её руку на уровень своих глаз, пальцами он прикоснулся к браслету, который покоился на запястье девушки. Тот за годы носки совсем не поменялся — синие камни сверкали в свете фонарей, отражая искусственный свет, а мелкие алмазы плясали на тонких цепочках.
— Ты всё ещё носишь мой подарок, — он внимательно осматривал браслет, будто проверяя, всё ли на месте. — Так нравится?
— Да, — Амай вновь посмотрела на друга. — Очень красивый.
Она не стала рассказывать шаману о том, что на самом деле носит этот браслет потому, что дорожит им. К тому же, эта вещь была первым настоящим подарком от Годжо, она напоминает в любой день и час о том, что было между ними однажды. Красноволосая считала браслет символом их отношений, какими бы сложными те ни были.
Сатору молча смотрел на Амай долгое время, это нисколько не смущало её. Девушка не прерывала зрительный контакт с шаманом, с интересом изучая его бирюзовые глаза, сама не понимая, что мужчина медленно приблизился к ней лицом, впрочем, она машинально сделала тоже самое. Внезапный звук прервал их, Такацудзи резко повернулась в сторону — наконец-то на том берегу начали бить салюты. Под громкую и красивую мелодию, яркие змейки ползли в небо и взрывались яркими вспышками разноцветных букетов, озаряя ночное небо. Сначала их было немного, но с каждой секундой количество огней становилось больше и разнообразнее. Ещё никогда в своей жизни Амай не видела такой красоты, она с замиранием сердца наблюдала за шоу, искренне восторгаясь каждому зареву. Руки Такацудзи прислонила к груди, она чувствовала бешенное биение собственного сердца, а взрывы салютов каждый раз вызывали вибрацию во всём теле.
Годжо поначалу также восторгался огненными фонтанами в небе, наслаждаясь приятной песней, звучащей из колонок, установленных по всему периметру площади. Люди вокруг аплодировали, обнимались, кто-то даже плакал. Но Сатору не были интересны салюты настолько, чтобы неотрывно смотреть на них. В какой-то момент шаман повернул голову к подруге и пристально смотрел на неё — её счастливое лицо заставляло его улыбаться, он ещё никогда не видел такую счастливую Амай. Её синие глаза блестели, как самые прекрасные алмазы, по крайней мере в этот момент так казалось беловолосому магу. Неожиданно он вспомнил то, что пытался долгое время забыть или вовсе не замечать. И хотя мужчина планировал признаться ей в своих чувствах, совершенно не знал, как это сделать правильно.
— Знаешь, кохай, — внезапно Сатору прервал молчание. — Когда погиб Сугуру, я не знал, куда идти.
Девушка резко повернулась к нему и увидела взгляд ледяных глаз, в них читалась грусть и тоска, она вспомнила ночь после убийства Гето. Сатору выглядел иначе, и красноволосая внимательно слушала его, так как понимала, что он раскрывает сейчас свою душу. То, что скрывал от других, о чём ни с кем не делился. Сердце ухнуло, застучало так громко, что звон отзывался в ушах. От волнения ладони вспотели, Такацудзи старалась дышать ровно.
— Этот дурак не хотел слушать меня, — Сатору опустил глаза. — Он принял на веру то, что я принять не мог, никогда бы не стал убивать людей. Но и его я тоже не мог… Я так думал, пока он не напал на колледж. Он хотел убить Юту, покалечил моих студентов. Я не смог простить ему это, — он вновь посмотрел на Амай. — Мы были друзьями, он был единственным, кому я мог довериться. Я любил его. Возможно, я виноват в том, что случилось. Я был слишком занят изучением собственных техник и не обращал внимания на то, что происходило с Сугуру. Оставил его одного. Но теперь это уже неважно.
Девушка не перебивала, но хотела пожалеть Годжо, так как отчасти понимала его чувства. Что бы сделала она, будь на его месте? Как бы поступила? Сатору пришлось убить лучшего друга, Амай даже не представляла, что он чувствует, хотя и сама побывала в похожей ситуации. И что самое страшное, он не мог поделиться этими чувствами ни с кем, ведь был сильнейшим. А у таких людей не должно быть слабостей и сомнений.
Амай опёрлась ладонями на траву и соприкоснулась с рукой Годжо. Она обхватила его пальцы, крепко сжимая их, выражая поддержку. Она не могла найти слов, но показывала всё через прикосновения. Семпай, закончив свою речь, перевёл взгляд на фейерверки, они отражались в его голубых глазах яркими разноцветными всполохами, от чего радужки казались ещё красивее.