Прусский закон также не является истинным, так как он не соответствует сущности такового – гарантировать и осуществлять свободу. В действительности в Пруссии «уже самые законы, издаваемые правительством, представляют собой прямую противоположность тому, что они возводят в закон» (1955. Т. 1. С. 16). Например, когда прусское правительство издало указ о цензуре печати, ее целью было ограничение свободы, поэтому, согласно Марксу, несмотря на то, что это был государственный акт, это был «не закон, а полицейская мера, и даже плохая полицейская мера» (1955. Т. 1. С. 65). Несмотря на идеалистичность оснований, заявленных Марксом, в отношении истинного государства и закона ему удалось выразить свои критические взгляды и неприятие абсолютизма, а также устремления к совершенной политической системе.
2. Маркс не останавливался на этом, а изо всех сил стремился обнаружить истоки данного положения и поднимал вопрос о частных интересах. Он считал их крайней формой себялюбия, не знающей ни отечества, ни провинции, ни общего духа, ни даже представления о местном патриотизме. Как только представители частных интересов становятся носителями государственного авторитета и оказываются в контексте законодательства, это начинает вести к отступлению от понятий реального государства и закона. В опубликованной в «Рейнской газете» статье «О сословных комиссиях в Пруссии» Маркс пишет: «В истинном государстве нет места такой земельной собственности, такой промышленности, такой материальной сферы, которые, в этом своем качестве грубых материальных элементов, вступают в соглашение с государством; в нем существуют только духовные силы». Помимо этого, Маркс считал, что в истинном государстве «господствующим началом является не материя, а форма, не природа вне государства, а природа государства, не лишенный свободы предмет, а свободный человек» (1975. Т. 40. С. 290–291). Возмущаясь тем, что частные интересы предопределяют государство и закон, Маркс все-таки не мог не признавать этот факт. Впоследствии он обратился к вопросу материальных интересов и наметил направление для окончательного разрешения данного вопроса.
Человек – сущность всей общественной организации. Социальные и физические качества человека
Обосновав важность критерия человечности для решения вопроса о государстве, Маркс не мог не обратиться к историческим исследованиям нравов и обычаев. После закрытия редакции «Рейнской газеты» в марте 1843 г. он в Кройцнахе занялся исследованиями истории, результатом которых стали пять «Кройцнаховских тетрадей». Марксистские работы отличались масштабностью: они затрагивали Францию, Англию, Германию, Швейцарию начиная с VI в. до нашей эры и заканчивая тридцатыми годами XIX в., а также касались Польши и других стран. Маркс сравнивал истории каждой страны, уделяя особое внимание изучению имущественных отношений и форм правления, изменению государственного устройства и многим другим вопросам. Данные исследования оказались чрезвычайно важными для рассмотрения сущности государства и критики идеалистического взгляда Гегеля на него.
В передовице из № 179 «Кельнской газеты», написанной в июне 1842 г., Маркс включает Гегеля вместе с Макиавелли, Гоббсом, Руссо и другими в ряды тех, кто смотрит на государство с точки зрения человека. Однако после обращения к Фейербаху и вслед за более глубокими историческими исследованиями он обнаружил, что, несмотря на большую диалектичность мысли Гегеля по сравнению с французскими просветителями, его взгляд на государство не соответствовал подходу с позиции человечности, а представлял собой «логический, пантеистический мистицизм».
Согласно Гегелю, действительная, она же абсолютная, идея работает исходя из определенных принципа и цели. Таким образом, она становится самостоятельным субъектом. Действительное отношение семьи и гражданского общества к государству превращается в воображаемую внутреннюю деятельность идеи, отвлекается от них в процессе движения. Поэтому, согласно Гегелю, главным является не поиск человеческой деятельности в государстве, а «эзотерическая часть» – «находить в государстве повторение истории логического понятия» (1955. Т. 1. С. 225).
Обсуждая разделение политического строя на различные власти, компетенции и сферы деятельности, Гегель проводит параллель с организмом, поэтому многообразие аспектов и полномочий в нем носит не механический, а взаимосвязанный характер. Философ превращает каждое его звено в нечто абстрактно-логическое, так что отношения между ними совпадают с разумом. Вследствие этого и политический строй государства подразделяется на три части в соответствии с природой идеи: законодательная, правительственная и власть государя. Первая устанавливает и утверждает всеобщие вещи; вторая способствует тому, чтобы каждая частная сфера и индивидуальное дело подчинялись всеобщим делам; третья объединяет все власти в руках одного человека, она есть вершина и отправная точка конституционной монархии, олицетворение идеи, воплощение окончательного волевого решения.