Позиция Фейербаха состоит в том, что «человек есть наивысшая сущность человека», что является весьма антитеологическим, антирелигиозным утверждением. Под первым «человеком» философ имеет в виду род, а под вторым – индивида; иными словами, род есть сущность индивида. Согласно религиозно-богословским доктринам бог – наивысшее персонифицированное бытие, существующее помимо человека, а Фейербах переворачивает это, провозглашая дух отчуждением человеческой родовой сущности и в связи с этим постулируя: человеческий бог не находится вне человека, им должен стать сам человек. Философ констатирует: «Человек человеку бог»[22]. Он возводит истоки богословия к гуманизму, ищет тайну духа в человеке, однако его учение о противоречии между индивидом и родом так и не дает религии научную интерпретацию.
В тот период Маркс соглашается с тезисом Фейербаха о сущности человека, но повторяет его не совсем в том же смысле. Он замечает слабость фейербаховской теории. Во-первых, в качестве логического обоснования своей критики религии Фейербах исходит из того, что человек творит религию, а не религия – человека, при этом он делает человека абстракцией, природным существом. Маркс считает, что «человек – не абстрактное, где-то вне мира ютящееся существо. Человек – это мир человека, государство, общество» (1955. Т. 1. С. 414). Анализируя природу евреев в статье «К еврейскому вопросу», он подчеркивает: «Сущность современного еврея мы находим <… > не как абстрактную, а как в высшей степени эмпирическую сущность, не только как ограниченность еврея, но как еврейскую ограниченность общества» (1955. Т. 1. С. 413). Во-вторых, по мнению Маркса, Фейербах этим тезисом подводит итог всей своей критике религии и не выходит дальше за рамки противостояния человека и духа. Маркс указывает на то, что в Германии критика религии уже завершилась, и необходимо от опосредованной политической борьбы переходить к непосредственной, низвергнуть все отношения, в которых человек является униженным, порабощенным, беспомощным, презренным существом, то есть, говоря марксовым языком, «совершить революцию, начав ее с самого основания», «уничтожить всякое рабство» (1955. Т. 1. С. 428). Несмотря на это, для обоснования человеческой эмансипации положения о человеке как наивысшей человеческой сущности недостаточно. Оно гуманистически окрашено и развертывает революционные требования, исходя из того, что индивид отчуждается от человеческого мира и человеческих отношений, становится угнетенным и неспособным реализовать свою человеческую сущность.
Самое значительное достижение работы «К критике гегелевской философии права. Введение» состоит в том, что в ней определяется историческая роль пролетариата. Маркс говорит о рабочем классе как о сердце, материальном оружии, ключевом элементе действительного человеческого освобождения.
После переезда в Париж Маркс сходится с лидерами Союза справедливых и французских тайных рабочих обществ, участвует в митингах рабочих и тем самым обретает непосредственные знания о пролетариате, особенно теоретические. Он открывает для себя внутренние отношения рабочего класса с капиталистическим обществом, с современной промышленностью, отмечая, что это «такой класс гражданского общества, который не есть класс гражданского общества», «такое сословие, которое являет собой разложение всех сословий» (1955. Т. 1. С. 427). Пролетариат принадлежит гражданскому обществу, поскольку он является капиталистическим классом. К примеру, в Германии он сформировался в ходе развития капиталистической промышленности. Однако в то же время он не является частью гражданского общества, потому как рабочие «скованы радикальными цепями» и противостоят голосу капитализма – буржуазии. Маркс обнаруживает между пролетариатом и буржуазией всестороннее противоречие, в результате которого фундаментальным требованием рабочего класса становится отмена частной собственности. Он осознает, что освобождение пролетариата и человеческая эмансипация – едины: только подарив человечеству свободу, рабочий класс освободит и самого себя. Далее, анализируя классовую борьбу в Германии и сопоставляя немецкую буржуазию с французской, он подчеркивает, что в Германии «княжеская власть находится в борьбе с королевской, бюрократ – в борьбе с дворянством, буржуа – в борьбе с ними со всеми вместе, а в это время пролетарий уже начинает борьбу против буржуа.
Буржуазия не дерзает еще сформулировать, со своей точки зрения, мысль об эмансипации, когда развитие социальных условий, а также и прогресс политической теории объявляют уже саму эту точку зрения устаревшей или, по крайней мере, проблематичной» (1955. Т. 1. С. 427). В связи с этим во Франции буржуа выступили в роли освободителей, а в Германии только пролетариат, принужденный своим «непосредственным положением, материальной необходимостью, собственными цепями» (1955. Т. 1. С. 427), ощущает потребность в человеческой эмансипации и возможность ее достижения.