С особым усердием работали в этот день европейцы над своей лодкой, благодаря чему к обеду она была уже окончена. Тогда, уложив в нее остатки своей провизии и охотничьи дубинки, которые должны были служить веслами, они подняли свой кораблик на жерди и вчетвером понесли его через ручей, в свою очередь, покидая то место, где волей необыкновенного случая им пришлось прожить несколько дней среди столь исключительных условий. Много труда стоило им перетащить свою ношу к берегу «Большой Реки», но, наконец, они добрались до той самой лужайки, на которую вышли, преследуемые своими маленькими мучителями. С необыкновенной радостью заметили они, что на противоположном берегу по-прежнему лежат их костюмы и теперь, глядя на них, в их сердцах еще с большей силою зашевелилось нетерпеливое желание поскорее возвратиться к культурным временам существования. К счастью, они очень неподалеку нашли глину, и потому немедленно же принялись за обмазку своей лодки, а затем, когда могучее тропическое солнце услужливо подсушило наложенный на нее глиняный слой, они старательно обложили его пальмовыми листьями и, таким образом, часам к трем дня судно было готово и осторожно спущено на воду.
Приближалась минута их освобождения, и теперь даже дядя Карл, так охотно пребывавший среди доисторического человечества, невольно чувствовал радость при мысли о том, что, может быть, через несколько часов все они снова будут уже в привычной им культурной обстановке.
— Ну, господа, — сказал весело Ганс, любуясь на колыхавшуюся на воде лодку, — теперь, я думаю, мы можем приступить и к переправе.
Но едва успел он проговорить эти слова, как в лесу, со стороны их прежнего становища, послышался отдаленный треск ломавшихся ветвей под ногами, вероятно, многочисленной толпы, а до слуха, европейцев долетел и ее говор. С минуту все стояли молча, в недоумении поглядывая друг на друга.
— Эге, кажется, теперь нечего дремать, — вполголоса проговорил наконец Ганс, — живо за дубинки и в лодку!
Повторять эту команды ему, конечно, не пришлось, так как все четверо, захватив свои импровизированные весла, вскочили в корзинку и, осторожно отталкиваясь кольями, двинули ее вперед, не переставая с любопытством глядеть на берег в ожидании увидеть тех, кто пришел в эти места на смену прежним Обитателям этих лесов.
Действительно, не успели они проплыть и десяти метров, как на песчаной отмели уже показалась густая толпа.
И подлинно то были «другие люди», как называли их прежние туземцы. Смуглокожие, рослые и крепко сложенные, они были повязаны у поясов уже не листьями, а звериными шкурами; в руках у каждого из них были уже не простые, заостренные огнем колья, а короткие дубинки с прикрепленными на концах камнями. Не было у них и того открытого, непринужденного добродушия, которым отличалось вытесненное ими племя, и хотя они и не казались свирепыми дикарями наших времен, но все же в них была заметна какая-то неприятная, немного суровая сдержанность, которая сразу говорила, что племя это уже утратило ту простоту нравов и ту теплоту отношений друг к другу, за которые наши путешественники так полюбили прежних жителей этой страны.
— Ну, дядя, кажется, что этим угрюмым молодцам тебе недолго пришлось бы объяснять, — что такое обман, — проговорил Бруно.
— Скажи лучше, что они сами растолковали бы дяде, что это за штука, если бы к тому представился случай, — заметил Ганс.
Между тем, стоявшая на берегу толпа с необыкновенным любопытством рассматривала лодку, которая находилась теперь уже на середине реки.
— Ох, господа, — заметил Иоганн, усердно гребя своей палкой, — кажется, мы как раз вовремя покидаем эти места. Не нравится мне что-то этот народец, — уж что-то он очень мрачен… Эге! Да никак они собираются пуститься за нами в погоню!..
Действительно, среди пришельцев произошло вдруг некоторое движение, и передние ряды их вошли в воду. Эффект этого предприятия совершенно удовлетворил Иоганна, так как люди эти тотчас же выскочили обратно на берег и, хотя молча, но с необыкновенной поспешностью принялись обирать на себе присосавшихся пиявок, тогда как товарищи с удивлением окружили пострадавших. В восторге от такой неудачи, жестокосердный Иоганн даже приподнялся в лодке, чтобы лучше рассмотреть, что происходит на оставленном ими берегу.
— Удивительное дело, — продолжал он ораторствовать довольно спокойным тоном, так как чувствовал, что для пришельцев его особа недосягаема благодаря непроходимой реке, — замечаете ли вы, как терпелив этот народ? Ведь вот их там искусано, вероятно, с дюжину, а между тем мы не слышали ни единого крика боли. С вашего позволения, господин профессор, я посоветовал бы вам отметить черту этого народа…