Бедный малый не успел окончить своего совета ученому мужу, так как лодка, причалив к берегу, получила толчок и гастроном, потеряв равновесие, покатился в воду, откуда выскочил, оглашая окрестность жалобными воплями. К счастью, товарищи тотчас же освободили его от пиявок, и Иоганн, искусанный, но счастливый, бросился к куче платья, которое по-прежнему продолжало лежать там же, где около двух недель тому назад, было оставлено нашими друзьями.
— Надеюсь, господа, — весело говорил он, — что это мое последнее допотопное приключение. Теперь, ради Бога, скорее в Европу, в Нюренберг.
Вместе с Иоганном все поспешили к костюмам, и дядя Карл первым одел свои очки, а через пять минут все четверо снова превратились уже в европейцев и, стоя на берегу, с невольным волнением глядели, как медленно уплывала их спасительная лодочка, уносимая рекой вниз по течению.
— Теперь, через какой-нибудь час, мы будем уже держать в руках наши спасительные крупинки, — весело заметил Бруно. — Ну что, все ли вы готовы в путь?
— Не забыли ли вы, господин профессор, чего-нибудь из вашего костюма? — заботливо осведомился Иоганн, сразу входя в свои обязанности.
— Ах, Боже мой! — воскликнул на это ученый, ударяя себя по лбу. — Ведь я забыл на том берегу…
— Забыли на том берегу? — прервал его в неописанном изумлении Иоганн. — Да что же вы умудрились забыть-то там? Помилосердствуйте, вспомните, с чем мы пришли туда!
— Что я там забыл? Вы думаете, несчастный, что мне нечего было там забыть! Так знайте же, что все эти дни я неустанно трудился над измерением лицевого угла у местных жителей, что мне и удалось сделать при помощи тоненьких веточек. А теперь оказывается, что я забыл все эти снимки на том берегу.
— Ну, если дело идет только о тоненьких веточках, то тут, пожалуй, нет еще большой беды.
Нет никакого сомнения, что между дядей Карлом и Иоганном закипела бы по этому поводу жаркая словесная битва, если бы Ганс не предупредил бы ее в самом начале.
— Господа, я прошу вас отложить все ваши объяснения в этом роде до нашего возвращения в Мадрас; помните, что мы далеко еще не достигли нашей пещеры и что до нее остается, по крайней мере, целый час ходьбы по девственному лесу; ну, а вы знаете теперь по опыту, что такая прогулка в эти времена вовсе не шуточное дело.
Эта короткая речь подействовала на спорщиков очень успокоительно, и наши путники, бросив последний прощальный взгляд на «Большую Реку», на «других людей», толпившихся еще на противоположном берегу ее и на свою, едва видневшуюся, спасительную лодочку, углубились в густые заросли леса, стараясь припомнить и отыскать дорогу к покинутой ими пещере.
Только теперь, когда они были предоставлены самим себе, европейцы, к несказанному своему изумлению, обнаружили в себе необыкновенную перемену. Оказалось, что за время их пребывания среди «допотопного мира», как выражался Иоганн, чувства их значительно обострились, хотя по тонкости и уступали, конечно, чутью туземцев. Раза два или три, благодаря этому обстоятельству, им удалось счастливо избегнуть столкновения со змеями, что, конечно, немало облегчило им обратный путь.
— А ведь это весьма недурное приобретение, — заметил по этому поводу Бруно.
— Ну, не совсем так, — боязливо возразил Иоганн, — правду вам сказать, я побаиваюсь, как бы это наше сходство с дикарями не зашло бы слишком далеко, и не уронило бы нашего человеческого достоинства в Европе. Да и к чему могут понадобиться все эти качества цивилизованному человеку! Ведь в Нюренберге, слава Богу, воспрещено диким зверям водиться на улицах, а карьера охотничьей собаки меня вовсе не соблазняет.
— Зато, мой дорогой Иоганн, — вставил Ганс, — теперь уже не один мясник на рынке не надует вас, продав вам домашнюю кошку вместо дикого зайца, как это однажды уже случилось с вами.
— Да! Вот это, пожалуй, кое-чего и стоит, — согласился ученый гастроном, которому Ганс напомнил одно из печальнейших событий в его кулинарной практике.
Болтая таким образом, они часам к пяти вечера достигли, наконец, той прогалины, на которой находилась покинутая ими пещера. Здесь все оставалось в прежнем положении и казалось, что за время отсутствия наших друзей сюда не заглядывало ни одно живое существо. Европейцы, конечно, прежде всего бросились в пещеру, но и тут все оказалось нетронутым. Успокоившись на этот счет, они вышли поглядеть — нет ли где-нибудь их проводника, но, к своему крайнему неудовольствию, не могли подметить ни малейших признаков его близости.