Поговаривали, будто он наложением рук лечит любые болезни. И снялась со своих мест Русь-матушка, и, казалось, вся округа двинулась в сторону развалившегося прихода.
Люди шли с бедами, надеждами. Большинство из них и в церкви-то никогда не бывали.
Сколько раз отец Михаил молил Бога образумить заблудшую паству и прислать к нему прихожан. Но здесь Всевышний явно перестарался. Паломничество принимало размах бедствия.
И тогда отец Михаил опять встал перед доской, на которой по прошествии времени едва узнаваемым темным пятном стал проявляться лик Господень. И опять отец Михаил молился до утра и просил пособить ему маленько в непосильной задаче.
И опять Господь услышал его. Наутро отец Михаил почувствовал в душе необычайную бодрость. Выйдя на ступени храма, он обозрел огромную толпу прихожан и произнес:
— Дорогие мои, — голос его звучал необыкновенно громко и ясно, — я так долго вас ждал! И вот вы наконец пришли!
Толпа загудела одним общим одобрительным гулом.
— Я не святой, — продолжал отец Михаил, — и чудес творить не умею.
И опять раздался гул, но теперь уже какой-то тревожный, недовольный.
— Да поймите вы, — батюшка повысил голос и почувствовал, что в его речи появилось правильное колокольное звучание, — поймите, чудо в вас самих! Потому что вас Господь создал по образу и подобию своему, и если вы в это поверите, то для вас не будет невозможного. А вера зажигается не от чудес, а от дела. Творите добрые дела, друзья мои, и воздастся вам по деяниям вашим.
В воздухе повисла напряженная тишина. И священник понял: это внимание, его слушают.
В это утро он говорил долго, сам поражаясь тому, какие мудрые, правильные слова Господь вкладывает в его речь.
Он говорил о том, что русскому человеку необходимо вокруг чего-то объединяться. И когда он объединяется вокруг бутылки, то получается то, что получается. И что надо найти для себя что-то важное. А что может быть важнее Бога?
На следующий день толпа паломников значительно поредела.
Многие ушли по домам разочарованные. Ждали чудес, а получили что?
Но зато оставшиеся стояли у церкви. И по их лицам было видно, что в их сознании запущен некий механизм, которому обязательно надо дать развитие. С этого дня отец Михаил каждое утро читал проповеди на улице, и счастье, неведомое до сей поры счастье, наполняло всю его душу. Он наконец-то обрел себя.
Отец Михаил чувствовал, как на него сверху щедрым потоком снисходит благодать, и он готов был служить проводником для каждого, для самого ничтожного, самого глупого, самого маленького, стоит ему только захотеть.
История со строительством храма облетела весь район и дошла до слуха администрации. И тут, как это часто бывает, высокопоставленные мужи почувствовали добычу.
Не в том смысле, что здесь можно было что-то урвать, нет, им уже давно это было неинтересно, а в том, что подобный сюжетец мог бы очень украсить их имидж, стоит только правильно подойти к делу. И они подошли правильно.
Отец Антона — Петр Васильевич Чудаков со свитой свалился на голову мирного селения неожиданно.
Посреди бела дня по кривым улицам деревни пронесся невиданный кортеж из пяти машин.
Домашняя скотина в панике разлеталась из-под колес, люди тоже.
Такие автомобили люди видели разве что по телевизору, и это произвело на них такое ошеломляющее впечатление, что они даже позабыли обидеться за то, что машины все-таки передавили немало живности.
Автомобили с мигалками и сиреной подлетели к церкви, где отец Михаил как раз мирно читал проповедь.
Первыми из машины выскочили какие-то страшные мужчины в модных пиджаках и стали теснить толпу в сторону.
В их действиях и выражении лиц было нечто такое, что убеждало людей сразу, без сопротивления выполнять их команды.
Только отец Михаил решился поднять голос.
— Что вы делаете, — пискнул он, — оставьте людей в покое!
— Не положено, — отчеканил один из нападающих, — сейчас хозяин выходить будет.
И действительно, дверца самого большого и самого блестящего автомобиля отворилась, и оттуда степенно, с достоинством вышел господин, ухоженный какой-то нездешней ухоженностью, — Петр Васильевич Чудаков.
Сразу следом за этим, как по команде, открылись двери всех остальных машин и оттуда посыпались, как горох, люди самого разнообразного вида.
Вся деревня уже собралась на пригорке, и жители вылупив глаза смотрели на разворачивающееся перед ними действо.
С какой-то дьявольской быстротой несколько человек распаковывали видеоаппаратуру.