Как я сказала ранее Каро, сейчас мы едем «рвать», вернее, урывать себе кусок.
Немного странно думать, что вот ждет же нас этот кусок не где-нибудь, а на Котти. Вернее, не нас, а Франка, а мы — это я, ребята с Аквариуса, пара ребят с ЭфЭм и две фирмы-подрядчиков. Не знаю, почему Рик не с нами.
Жары «сентябрьской» как не бывало — вовсю установилась «нормальная» погода: днем умеренно, а по утрам дубак. А сегодня еще и дождь весь день собирается-собирается, да все никак не соберется. Уже прошел бы, как по мне.
Передает нам здание один прожженный, чрезвычайно болтливый субъект неопределенно-моложавого возраста, с внешностью в общем-то холеной, но и однозначно не лишенной некоторых оттенков протокольности. На месте он показывает нам коммуникации, а также текущие поломки и неполадки. Список их длинен, если не сказать — бесконечен, у меня уже пальцы устали все заносить в протокол на планшете. Уверена, Рик мог бы дать по этой части куда более исчерпывающую информацию.
— Можно попросить вас взглянуть на планы? — сую субъекту плановую документацию, составленную Херманнзеном. — Может, у вас еще какие-нибудь есть?
— А-а, Херманнзен, мир его праху, — субъект почему-то недобро усмехается и неожиданно замечает: — Да, вор он, конечно, был еще тот, но и специалист от Бога.
— Вы его знавали, — не спрашиваю я — констатирую факт.
— Знавал. Кто ж его не «знавал», — охотно говорит он. — О покойниках не говорят плохо, но мне, если честно, наплевать. Он сам во всем виноват. Многие ждали, что он этим кончит, но думали, скорее по собственной, воровской части засыпется. А получилось так, что ему надавал по башке пасынок. Самая что ни на есть бытовая драма. Суд решил, самооборона — не добрался, но чего греха таить — тут тогда многие считали, что тот парень — теперь он уже не парень — за дело его казнил.
Серьезно киваю, будто у меня внутри сейчас абсолютно не обрывается сердце, а, напротив, все, что он говорит, мне тоже известно.
И откуда ж он столько знает… Почему это, итит их мать, все всё знают, одна я, как неприкаянная. Пора уже кончать с этой неосведомленностью.
— Да, — рассуждает он, — и вроде кругом люди, но иных понять сложно. Поэтому я и не лезу. И не пытаюсь даже — давно для себя решил.
Он будто внушить мне что-то пытается.
Ну нет, я тоже все для себя решила. Тут будет не так, как с Каро и Херцем.
Свернув дела и попрощавшись, вылезаю в сгущающийся мрачно-серый вечер и беру курс на Тадым-дёнер. Раз уж занесла меня нелегкая на Котти, мне просто необходимо повидаться с одним дяденькой.
— Ну как, получили? — вместо приветствия спрашивает Хорст, когда я вхожу в помещение, находящееся по соседству с Тадымом. Снаружи помещение такое же темное и безжизненное, как в прошлый раз, когда я была в нем.
— Да, — пожимаю плечами я.
— Эх, если б он хоть что-то с дома поиметь успел. Хотя бы раньше.
Он. Хорст может подразумевать только одного. И этот один, «он» — явно не Франк.
— Эм-м-м… да нет, вы знаете, нормально, по-моему, все, — говорю только. — Ну, есть проблемы, как всегда, и даже много. Но ведь новому владельцу не впервой осуществлять такой редевелопмент.
— Они не могут… не могут так поступить, — говорит Хорст, явно разволновавшись — и явно не придавая значения моим словам о редевелопменте.
— Что поделаешь? — развожу руками я, уже откровенно «плавая».
— Ведь недвижка, по сути, его. Дом его. Его этажка.
Так, хватит с меня. Рик — непонятый и кругом кинутый магнат-владелец многоэтажки, и когда-то на него шили-не дошили убойное дело. Где тут, думаю, скрытая камера.
Припоминаю, что Хорст вроде числится на фирме, обслуживающей здание. Однажды Рик прямо в глаза сказал про Хорста:
«Он тебе за стопку кого хочешь продаст. Или за две».
Только в оригинале он говорил не «стопка», а «Kurze», что есть не что иное, как «шот», если по-английски, да и по-«англо-немецки» — тоже.
Сажусь к Хорсту в закуток за замызганный стол «для своих» и, моргнув официантке, беру нам с ним Jägermeister. Припоминаю, что этот самый травяной бальзам Хорст пил в прошлый раз. Вздыхаю — отрава, но что ж будешь делать.
— Вы же не собираетесь увольняться от нового хозяина?.. Давайте, — говорю ему, — чтоб легче верилось, что с ними можно иметь дело.
— С ними? А с «вами»? — улыбаясь, чокается со мной Хорст.
— И с нами, — не улыбаюсь я.
И прошу не уносить бутылку.
Ох-х, вот эт-то гадость…
Так, вторую и ту, что за ней, ему придется пить одному. Искренне надеюсь, вернее, уверена, что ему плевать и просто наливаю ему еще.
В основной части бара уже собрался привычный контингент посетителей, такой, каким помню его еще с прошлого раза. К нашему дальнему, длинному столу никто не подходит, хоть тут уже битком, а у нас места много.