— Да знаю я… — устало машу я на него рукой. — Мне и самой тут надоело.
А я со своим цирковым шоу надоела им.
Стервозная девка — та вообще каркает:
— На роды вас не пустят, не надейтесь!
— Я туда и не собираюсь, — спокойно грызусь с ней я.
— А я не собираюсь держать мою жену здесь до самых родов, — отрезает Симон.
— Доктор Херц! — взвывают умоляющие голоса резко «вспомнивших», кто он такой. — Ей же лежать нужно! Куда вы ее потащите?
Симон «под расписку» назначает перевозку заснувшей Каро из Шарите в его психиатрию на Айсвердере, где пойдет ночевать вместе с ней в палате для «буйных». Просто там есть все условия для содержания лежачих больных, капельница и все дела. Наверняка найдется и кушетка для ночующих родственников, а не найдется — он диван свой из кабинета туда перетащит. Утром проснется Каро, вставит ему, тогда он и решит, что ему дальше с ней делать.
Я устала до шума в ушах, до рези в глазах и до разлома головы на две или более частей. Меня снова немного мутит и мне срочно нужно на воздух.
Выход я беспроблемно нахожу сама — ума не приложу, зачем за мной тащится этот парень-медбрат.
— Ведь вы сказали, роженица — ваша подруга? — безразлично замечает он.
— Так я ж не в этом смысле…
— Если бы вы не дали понять, что именно в этом, вам не разрешили бы поехать с ней в скорой.
— Слушай, — говорю я ему, — если б я с ней не поехала, она бы тут вообще померла.
Глоссарик
боул — «чашка», блюдо, широко распространенное в международной современной кухне, заимствованное из азиатской, в первую очередь, японской и корейской кухни и состоящее из сочетания отварного злакового и бобовых с сырыми ингредиентами, такими как рыба, овощи, фрукты, орехи, семена и зелень, заправляемое салатными соусами
бэйгл — бейгл или бейгель, выпечка, изначально характерная для еврейской кухни, ныне распространённая во многих странах, в форме тора (т. е. похожая на бублик) из предварительно обваренного дрожжевого теста
бордерлайн — синдром пограничноего расстройства личности, характеризующееся импульсивностью, низким самоконтролем, эмоциональной неустойчивостью, высокой тревожностью и сильным уровнем десоциализации
unwertes Leben — «жизнь, недостойная жизни», лозунг в национал-социалисткой пропаганде, внедренный в психиатрию; использовался нацистами в качестве оправдания и установления программы массового уничтожения душевнобольных людей в фашистской Германии во времена Третьего Рейха
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ И еще раз
Выходим во двор. Пацан-медбрат отстает от меня и идет под стекло-металлический грибок покурить и посмотреть сотку.
Шкандыляю вон с территории Шарите, не просохшей от недавнего дождя. Жадно втягивая, даю сырому воздуху заполнить легкие-мозг и выветрить тошноту.
Посеревший вечер встречает меня словами:
— Какие люди…
Его хрипловатый оклик застает меня на выходе.
— А ты откуда?
Рик подходит ко мне вплотную, берет за руку и в знак приветствия просто и мимолетно касается моих губ своими. Как будто так и надо. Или будто не мог иначе.
Не отстраняюсь и почти не удивляюсь — устала. Даю себя поцеловать и говорю только:
— Из роддома.
Он косится на меня с недоверием:
— Как так?
Из-за короны в родильный зал никого не пускают, разве что, кроме самих рожениц. Как видно, на роженицу я не смахиваю. Вот, думаю, не судьба, так не судьба.
— Подруга родить должна. Рисковая беременность… роды предстоят тяжелые. Более, чем.
— О-о? — интересуется он с осторожным участием, чуть крепче сжимая мою руку.
— Ниче. Ну, или не знаю. У нее расстройство. Психоз уже много лет, больше полжизни. Да ты ее знаешь — Каро. Ребенок тоже плоховат — одно, вон, УЗИ сердца делают. Но вроде говорят, должны выкарабкаться. Блин, устала жестко.
Я в курсе, что говорить так ужасно — я-то, в отличие от Каро, что делала? Ей-то каково? А малому? Но мне пофиг: я устала…
Нет, я, конечно, сто лет его не видела. Точнее, месяц после «карточного» — не считая моих издевательских смайликов. Весь этот месяц я паясничала, ерничала, а сама… естественно, представляла, как наброшусь на него и утащу в кусты или еще куда-нибудь. А теперь я еле на ногах стою, а Рик, даром что поцелуйчик и «за ручку», но… он какой-то отчужденный. И никаких тебе кустов.
— А ты как тут оказался? Нину, что ль, снова по врачам возил? Или дела?..
— Вроде как. Работа.
Соображаю, что отсюда рукой подать до КвартирМитте, который теперь вовсю строится и растет, совсем как в «тетрис».