— Что ты несешь?! Ты не имеешь права меня обвинять!..
— А ты не смеешь утверждать обратное!..
Я хоть и амнезичка, но покамест не юродивая ясновидица. И все же я форменно вижу, не открывая глаз: родители, то ли, чтобы не ругаться в палате «при ребенке», то ли, чтобы просто закончить разговор, выходят, а затем разъезжаются.
ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ПЯТАЯ Переломная
«Что за жизнь у тебя — черт ногу сломит…»
«С твоей работой можно голову сломать…»
А вот и нет. Никогда себе ничего не ломала, в школьные годы занималась одними лишь танцами, но там тоже благополучно обошлось без переломов. Всегда умела избегать проблем. Даже болезням трудно было меня зафиксировать. По сей день.
Теперь, вот, зафиксирована. Валяюсь тут и… на манер Карлсона не могу не признать, что, пожалуй, любой не против заболеть.
Не верится, чтобы со мной могло случиться что-нибудь серьезное.
Да и что случилось-то?.. Вспомнить пока не вспомнила, а, подслушивай, не подслушивай — не понятно ни черта. Собаку забрали, мама с папой поругались — это все, что я знаю. Значит, хорош — пора «просыпаться». Да и медицинские приборы не проведешь, как ни старайся.
И вот я официально «очнулась».
— ЧМТ первой степени: сотрясение мозга и открытая фрактура голени, — говорят мне. — Перелом ноги…
— …в желудке? — завершаю я с улыбкой, нахальной, но безобидной.
Сама не знаю, отчего мне так весело.
Д-р Доро (не знаю фамилии) не смеется.
— Нет, просто — ноги. И все. Представляете?
— По-моему, и этого достаточно… уй-й-й…
Взвываю, сделав, очевидно, чуть резковатое движение.
— Да вы хоть понимаете, как вам повезло?
— Ну, наверно, понимаю…
— Если б не ваша скорая… Ну что там у вас — вернулась память?
— Да, по-моему.
— Что там у вас случилось?
Что «случилось», я, может, все еще не помню, но совершенно точно знаю теперь, что во всем виноват переломный момент.
Так, переломный момент — а, Илья… Припоминаю: он же кидал голосовое. Вот так и есть — если сразу не прослушать, потом забываешь… Наверно, хотел узнать номер палаты, в обеденный перерыв прийти проведать.
Илья посадил меня на метро, возможно, запрыгнул — не дал закрыться двери и довез. Но это самое неинтересное. Потом, кажется, Рикки что-то увидел. Увидел опасность и оттолкнул меня и… наверно, так и отделалась этим «ЧМТ-1» с переломом.
Рикки, ты ж у меня умный, под колеса лезть не станешь. Хоть ты, вообще-то, и не мой пес, но я дала тебе, сколько смогла. Жаль, что тебя забрали.
Рассказываю, сколько могу, д-ру Доро.
— Не знаю, кто вызвал скорую.
— Действительно — кто. Не сама же приехала, — многозначительно говорит она и как-то странно, на меня смотрит, насмешливо почти. — Я забрала к себе вашу собаку.
— Спасибо, но это не моя собакаю.
— Как — не ваша? Да она никого не подпускала к вам, пол-отделения чуть не искусала… И не ваша?
— Вашей дочери. И моего брата.
— А-а… м-да-а? Хм-м… — задумывается д-р Доро. — То-то я погляжу, пес прямо-таки реагирует на то, что говорит ему Дебора. Только на это и реагирует. А на нас лаять пытается, будто ее от нас защищает.
Она удивлена не столько моим выяснившимся родством с Эрни, «развратителем» ее дочки, сколько тем, что Дебс, оказывается, «завела собаку». В отличие от моего отца, она, как видно, не была в курсе, а Дебс даже теперь побоялась обо всем рассказать.
— Оставите у себя Рикки? — спрашиваю с надеждой, просительно почти, как дети просят у родителей разрешения оставить подобранного на улице щенка. — Он хороший. Он очень добрый. Только невоспитанный — я… не успела. Мне с ним гулять некогда. Работа, знаете… А Дебс обрадуется — это ж она его выбрала в приюте.
— Это вы так называете Дебору — «Д-е-б-с»? — неодобрительно спрашивает д-р Доро.
— Она сама меня просила. Вы будете смеяться, но я с ней не только познакомилась, но даже полюбить ее успела. А если всем у вас будет некогда, можно позвать Эрнеста, — не отстаю я — пробиваю не у Дорен, так у этой. — Это ведь они вдвоем усыновили Рикки.
При слове «усыновили» ее заметно передергивает, она даже встает, отходит от моей койки и некоторое время смотрит из окна.
— Он хороший, — настаиваю. — Эрнест. Он любит Дебору. Они дети еще, но… он мой брат, я его знаю — любит.
— Вы знаете, — оборачивается ко мне д-р Доро, — тогда, с Каролин Херц…
— Она, кстати, родила благополучно.
— Да? Как они?
— Неплохо, — вру я. — Переехали. В Израиль уехали.
— Не жарко там?
— Жарко.