Гречкин вышел вместе с Ольгой Федоровной.
— Есть в поселке у больной близкие? — спросил он. — Я имею в виду мужа, друга… Нужно вызвать…
Светлана поспешно сказала:
— Доктор, близкие в поселке — это мы. Поверьте, она никому так не дорога!.. Расскажите нам…
Гречкин недоверчиво смотрел на Светлану. Когда Надя с Леной поддержали ее, он кивнул — уговаривать не надо. Он не может скрывать — положение больной очень серьезное. Вале выпала самая страшная из возможных бед, у нее заражение крови — сепсис, и не простой, а особо тяжелый — анаэробный. Все признаки указывают на эту грозную болезнь — боли, отеки, повышенная температура, возбужденное состояние — эйфория. Она желтеет чуть ли ни по минутам, желтизна видна даже при свете ламп — это тоже один из признаков беспощадного заболевания. Болезнь развивается стремительно, раньше ее так и называли: молниеносная гангрена. Нужна операция не медля ни секунды, больную сейчас готовят к ней. Но ручаться за исход он не может, при таком заболевании ни за что нельзя ручаться…
— Теперь идите домой! — сказал Гречкин. — Утром будет яснее.
Когда они с Ольгой Федоровной отошли, Светлана воскликнула:
— Никуда я не пойду! Вы отдыхайте, а я не могу!
Надя посовещалась с Леной.
— Если появятся осложнения, пошли санитара или добеги. Узнай, что надо из еды.
— Хорошо, — сказала Светлана. — Все узнаю! И о еде… — Она отвернулась, чтоб не разрыдаться.
Она сидела в коридоре на скамейке, набросив на плечи халат. Несмотря на поздний час, в больнице угадывалось волнение, всегда сопровождающее подготовку срочной операции — с легким шумом открывались и притворялись двери, по коврикам шуршали торопливые шаги, слышались приглушенные голоса. Потом все смолкло, настороженная тишина сковала помещение — началась операция. Светлана прохаживалась, снова садилась, сжимала руки. Через несколько стен донеслись хриплые стоны — Светлана узнала голос Вали. Стоны затихли, снова цепенящее молчание наполнило больницу. Светлана прислонилась щекой к холодной стене — так было лучше, холод успокаивал.
Она стояла долго, ей казалось — всю ночь, хотя операция продолжалась меньше получаса. В коридор вышел Гречкин и сел на скамейку, знаком показав, чтоб и она садилась.
— Диагноз подтверждается, — сказал он. — Торопятся разрушительные бактерии…
Он помолчал. Светлана знала, что этот человек вчера весь день работал, ушел домой поздно и, только лег в постель, как снова был разбужен — нелегко даются бессонные ночи. Он прикрыл глаза, шумно посапывал большим носом, мощные волосатые руки устало лежали на коленях. Светлана робко сказала:
— Но ведь после операции ей станет легче, правда?
Гречкин ответил, не поднимая век:
— Операция — это то самое, чего хотела ваша подруга — вытравление плода. Вопрос, какую цену она заплатит за это.
— Доктор… значит, вы считаете?..
— Да, — сказал Гречкин. — Мы сделаем все, что в наших силах, только не так уж велики наши силы.
Вышедшая Ольга Федоровна доложила, что больная переведена в отдельную палату.
— Иди к ней, — разрешил Гречкин в ответ на умоляющий взгляд Светланы. — Состояние ее такое, что я дал указание — пускать вас в любое время дня… и ночи.
Он помолчал, перед тем, как сказать «и ночи». Она поняла: Гречкин не верил, что Валя доживет до следующей ночи. Светлане показалось, что она вдруг может упасть. Она вошла в небольшую, очень светлую — в два окна — палату. На кровати лежала Валя, вокруг нее на подставках, на тумбочке и на полу громоздились разные приборы. Сестра, откинув одеяло, вонзила в ногу Вали иглу, соединявшуюся резиновой трубочкой со склянкой с жидкостью.
За те несколько часов, что она провела в больнице, Валя пугающе изменилась. Частое дыхание с хрипом вырывалось из горла, лицо опухло. На простыне бессильно раскидывались коричневые руки и ноги, на подушке отчеркивалось шафранное одутловатое лицо. Увидев Светлану, Валя пыталась приподняться. Сестра предупредила: «Больная, не шевелиться!» Ольга Федоровна положила руку ей на плечо, ласково уговаривала не двигаться.
— Можете присесть около, — сказала Ольга Федоровна. — Не давайте ей много разговаривать.
Сестра прикрыла Валю одеялом. Ольга Федоровна удалилась. Валя повернула к Светлане желтые, как лимон, глаза.