Позади колонны плелся осунувшийся Виталий… Он тихо плакал, не утирая слез. Недалеко от него — тоже один — двигался Чударыч.
После гражданской панихиды Виталий отошел в сторону, чтоб не оказаться во главе возвращавшейся назад процессии. Они присели с Чударычем на пеньки. Чударыч печально сказал:
— Теперь Леша — мой родственник.
Виталий слушал безучастно.
— Я себе наметил ту сосенку. По возрасту мне бы открыть это кладбище — нет он — молодой… Ему ведь двадцати не было?
— Восемнадцать, — прошептал Виталий.
Когда последний человек скрылся за деревьями, Чударыч поднялся. В поселке, прощаясь с Виталием, Чударыч спросил:
— Вы теперь как — надумали что-нибудь?
— Не знаю… Говорят, судить нас будут.
Виталий знал, что на суде и самом страшном — показательном, в клубе, с общественными обвинителями — настаивает Миша. По местному радио передали его выступление, он объявил беспощадную борьбу пьянкам и бытовому разложению, упоминал Дмитрия, обрушился на Сашу и Виталия. Следователь находился под влиянием Миши. Он уже три раза вызывал Сашу. Один раз с Сашей и Виталием разговаривал Усольцев. Саша утверждал, что на днях им предъявят официальное обвинение в убийстве.
На исходе недели Сашу и Виталия затребовали к прокурору. У него сидели следователь и Миша, на столе лежало дело о гибели Леши. Прокурор прочитал вслух решение — следствие выяснило, что насилия над личностью погибшего Алексея Маринова не было, он сам потребовал спирта, его отговаривали, он не согласился. Поведение собутыльников покойного заслуживает морального осуждения, но криминала не обнаружено — медицинская экспертиза установила, что трагический исход объясняется особенностями организма умершего. В связи с этим дело прекращается, и Внуков с Кумыкиным от уголовной ответственности освобождаются.
— Выкрутились! — с ненавистью сказал Миша. — Ладно, не радуйтесь, жизни в поселке вам не будет…
Ни Саша, ни Виталий не радовались. Саша со страхом думал о том, как брат примет сообщение прокуратуры, Виталия придавила угроза Миши. Чем больше отдалялась страшная ночь пьянства, тем непереносимей становилось воспоминание о ней. Днем Виталий сдерживался, но в постели по-прежнему плакал, вспоминая Лешу.
Перед бараком Саша попросил Виталия:
— Пойди вперед и расскажи Жорке… Не говори, что я тут. А если не разбесится, позови…
Через несколько минут Виталий позвал Сашу — брат спокоен. Спокойствия Георгия Саша — по старому опыту — страшился не меньше, чем его гнева. В этот момент он жалел, что решение прокурора не было более суровым.
Но Георгий ограничился словесным внушением.
— Из карающих лап правосудия выскользнул — живи. Остается собственная совесть и товарищи, как с ними поладишь — твоя забота.
— Жорка, я исправлюсь, — пробормотал Саша. — Никогда больше…
В комнате находился Семен, он, по обыкновению, не вмешивался в разговор братьев. Георгий сумрачно сказал Семену:
— Надо бы, конечно, покрепче, но не могу…
— Ты обещал сдерживаться, — напоминал Семен.
— Не в этом дело, — невесело проговорил Георгий. — Пить научил Сашку не я, а обстоятельства, но компанию он мне составлял не раз. Шутили иногда, что доставили выпивоху в больницу, а там поставили диагноз: «Легкое опьянение с кровоподтеками». Дальше шуточек внушения не было, никто у нас не слыхал о таких несчастьях.
Саша понял из этого разговора, что отложенная до конца следствия расправа не состоится. Как ни тяжело было сознание вины перед Лешей и друзьями, угроза жестокого возмездия была еще тяжелей, он страшился брата больше, чем своей совести. Из осторожности он не показал, как ему стало легко.
Георгий повернулся к Виталию:
— Что ты собираешься делать?
Виталий уже не раз задавал себе этот трудный вопрос. Одно он знал — то самое, что пообещал Миша, — жизни здесь больше не будет. Им овладело неудержимое, как вопль, желание — бежать!.. Разве еще недавно, с тем же, так ужасно погибшим Лешей, он не вынашивал эту мысль о бегстве? Зачем же оставаться теперь, когда Леши нет, когда каждый камень, каждое деревцо, каждый человек будут напоминать о том, что он причастен к его гибели? У него сохранились деньги, на билет и оплату долгов хватит. Бежать, нет, бежать!