— …обниматься и целоваться — немного разбираюсь.
— Вот видишь. Все это требует душевного спокойствия и уединения. А какое может быть уединение, если везде ты? Хоть, и бывший, а все же соперник.
— А ты меня живым в землю закопай, если силенок хватит, враз отделаешься.
— Зачем же в землю? И мысли такой не было! А вот уехать из поселка — это собираюсь просить.
Миша глядел на Георгия, как на сумасшедшего.
— Ну, знаешь… Руки коротки — такие просьбы!..
— А ты погляди, такие ли они короткие. — Георгий вытянул обе руки. — А мускулы какие — полюбуйся. Быка кулаком не сшибу, врать не стану, а ослу при случае не поздоровится.
Миша встал.
— Думаю, надо кончать этот глупый разговор. На меня угрозы мало действуют. B хулиганство бросишься, тебе же хуже будет.
Георгий потянул его за рукав.
— Кончить не штука. Лиха беда начало, а мы как раз неплохо начали. Я же сказал, хочу потолковать, как с другом.
— Пока дружеского не вижу.
— Не торопись, увидишь. Я сегодня узнал, что отдел кадров комплектует трудяг на новый наш объект — электростанцию в верховьях Лары. Я, конечно, немедленно вспомнил о тебе. Жизни в поселке тебе нет, дороги вверх — тоже. Кто упал, тому снова взмыть нелегко, такова печальная диалектика жизни. А там — полный простор! Должность подберешь повыше, зарплату — потолще. Вакансии пока все свободные, нужно не прозевать.
Миша размышлял. Об электростанции на Ларе он знал. Условия там будут не хуже здешних, народ — новый. Недавно туда направился один молодой московский специалист, знакомый Лены Никитиной, она поехала с ним.
— Да ведь наших не брали на электростанцию.
— До сегодняшнего дня не брали, теперь берут.
— Что же, место неплохое…
— Отличное! А главное — нас нет. На всех твоих грехах — крест! Новая жизнь на новом месте! Поверь, это лучший жизненный принцип, сам неоднократно испытывал.
— Ладно, завтра загляну в отдел кадров.
— Загляни лучше сегодня. За двадцать четыре часа земля полностью оборачивается вокруг оси. Человек поменьше земли. Стоит ли даже не на оборот, только на поворот тратить те же двадцать четыре часа?
Они разошлись по разным тропкам — Миша вниз, Георгий в лес. На южном склоне ручья он нарвал охапку распустившихся жарков и возвратился на опушку. Здесь он прислонился к стволу старой пихты, чтоб не попадаться на глаза прохожим. Когда на дороге показалась Вера, Георгий вышел из леса.
— Вот неожиданная встреча, — сказал он. — Нам не по пути, Вера?
— Вряд ли наши пути совпадут.
— Это смотря куда ты идешь.
— Встречать новоселов, конечно.
— И я туда же — видишь, совпали.
— Не совсем, Георгий. Ты собираешься встречать девушек, а я парней. Цветы для новых знакомых?
— Для кого же еще? Боюсь одного, что на всех не хватит. Как бы девушки не передрались между собой.
— Да, такая опасность есть.
— Возьми, пожалуйста. Не понравятся, вручи любому из своих парней, только избавь меня от неприятностей.
— Болтун! — сказала она, принимая цветы. — Наверно, не меньше часа ползал, пока нарвал. Отряхни пыль с колен.
— Час не час, а полчасика пришлось, — ответил Георгий, очищая брюки. — Ух, сразу легче, как руки свободные! Верочка, пойдем этой тропкой, здесь ближе к реке.
11
Виталий постарался — каждый день в поселке принимали по радио подробное сообщение, как движется эшелон. Радиограммы вывешивались на деревянном щите у конторы, гремели голосом дикторов в репродукторах — все население поселка волновало самочувствие двухсот пятидесяти юнцов и девчат, пустившихся в свой первый дальний поход. Виталий не подозревал, что его имя у всех на языке, что люди, которых он даже в лицо не знал, встречаясь, допрашивают друг друга: «Что там нового у Витьки? Ну, человек — копытом землю роет!» Возбуждение началось с того дня, когда в поселок пришла первая сводка вербовки: московский представитель извещал, что район, где набирает молодежь Виталий Кумыкин, дал больше новых рабочих, чем десять других московских районов, вместе взятых. Представитель извещал, что Виталий выступает не только в рабочих клубах и цехах, но и в школах. В райкоме он шествует, как полководец, окруженный свитой, его обступают толпой, он тут же, в коридорах и вестибюле, дает все справки и держит речи — служащие районных учреждений жалуются, что от вербуемых прохода не стало. А затем примчалась с дороги депеша Виталия: «Промелькнул Ярославль, настроение бодрое, всех трех вагонах поем песни. Привет. Кумыкин». Радиодоклады Виталия звучали поэтически и энергично, как сводки ледового похода — столько-то городов скрылось позади, столько-то километров накрутили колеса за отчетные сутки. Движение шло по расписанию, опозданий не было, каждый твердо знал, когда поезд прибывает в Пермь, в Свердловск, в Тюмень, в Омск, в Новосибирск, в Красноярск. Но расписание никого не устраивало, нужно было обязательно услышать от самого Виталия — все в порядке, в окнах промелькнул еще один крупный центр, настроение бодрое, поем песни.