Уходя он бросил:
— Сашка не обижай, бригадир! Брат у меня тонкой конструкции: ему слово, он кулак. Не волнуй его неустойчивую психику.
Вася с негодованием смотрел Георгию вслед.
— Видеть не могу этот нахальный перманент! Ехать за пять тысяч километров, чтобы жить с ним в тайге!
Приятели остыли раньше, чем он. Леша рассудил, что на худой конец можно и с девчатами, люди как люди. Миша добавил, что девушек пятеро против семи, много они не напортят. Вася почувствовал, что сколоченное мужское содружество разваливается при первом же столкновении с жизнью. Чтоб успокоить его, Миша с Лешей согласились, что при случае от девчат следует отделаться.
9
Игорь не вмешивался в их спор. Ему становилось плохо, в голове гулко колотило. Вася, вглядевшись, закричал на Игоря:
— А ты чего помутнел? Больной, что ли?
— Нет, здоров! Но я надеялся, что на рудник… Неужели нет надежды?
— Ты оглох, кажется! — рассердился Вася. — Битый час толкуем, что на ближайшее время ничего в волнах не видно.
В комнате Игорь свалился на койку. Вася побежал разыскивать термометр, а Леша помог раздеться. Термометра Вася не нашел ни у коменданта, ни у парней, пришлось стучаться к девчатам. Он кричал, сидя у Игоря на кровати:
— Медпункт закрыт, понимаешь? А если грипп или инфаркт, где искать помощи? Секретарша начальника говорит: с гриппом до утра не умрете, а инфаркты у стариков. Ну, я ей выдал кое-что на вечную память, она даже побелела.
Взглянув на вынутый термометр, Вася привскочил — ртуть показывала тридцать восемь и девять.
— Заболевание по форме, — сказал Миша. — Как бы не воспаление легких.
В комнату вошла Надя с лекарствами. Тут были средства от гриппа, от головной боли, от кашля, от сухоты и ломоты.
— А что принимать? — допрашивал Вася. — И по скольку?
— Этого не знаю, — призналась Надя. — Лекарства собирали у кого что. Надо посоветоваться с врачом.
После ухода Нади Вася объявил:
— Ни минуты ждать нельзя. Болезни надо душить в зародыше, чтобы не допускать осложнений. Игорь, глотай вое, что Надя притащила!
Леша с Мишей запротестовали, Игорь тоже удивился. Но Вася стоял на своем. Здоровому человеку лишнее лекарство не повредит, оно не против здоровья, а против болезни. Зато среди других будет проглочено и то, которое полезно. В сомнительных случаях надо приписывать набор от всех возможных недомоганий, нужное лекарство само найдет свою болезнь.
Игорь не разобрал, стало хуже или лучше от порошков и таблеток, так как быстро уснул. Утром его разбудила докторша из медпункта. Вася втолковывал ей историю заболевания, начиная с нападения гнуса в Боровом.
— Обыкновенная простуда, — сказала докторша, — укусы тоже сыграли роль. Дня три полежите в постели. С таким происшествием могли и не стучаться ни свет, ни заря. Я думала, дверь выбьете!
Сконфуженный Вася огрызнулся:
— Это ваше дело разбираться, серьезное или нет, а наше — не допустить до серьезного. И потом, я читал, что легких болезней не существует.
Игорю он сказал с сожалением:
— Ничего не попишешь — работу начнем без тебя. Не переживай, буду держать в курсе. Завтрак притащу.
Игорь закутался в одеяло, с трудом удерживаясь от слез. В стекло светила стена соседнего барака, в нее упирался оттесненный лес. На стене играл неровный день, белая известка то тускнела, то расцветала. Сосны раскачивались, шум стлался глумливым шепотком. Игорь в ожесточении вскочил и начал одеваться. Ноги держали плохо, помедлив, он возвратился в постель.
Часа через два влетел Вася — узнать, как температура. Им объявили, что сегодня — организационные дела и получение обмундирования. Вывешен режим дня на первые два месяца — четыре часа труда, четыре — учебных занятий по специальности. Норм — никаких, а зарплата по ставке рабочего пятого разряда — около восьмисот в месяц.
— Одежду на тебя возьму. Почему не ел? Кончай с завтраком!
Еще через часок Вася притащил новенькие сапоги, брюки, гимнастерку, телогрейку, шапку и брезентовые рукавицы.
— Получай! — Он свалил одежду на кровать. — Старались подобрать по росту. Опять не измерял температуры? Новое нарушение дисциплины, Игорь!
Теперь Игорю было не так горько. Он накидывал на себя черную телогрейку, примерял сапоги — они с трудом лезли на голые ноги. Зато в брезентовых рукавицах было хорошо. Он клал руки поверх одеяла, сжимал их и разжимал, в рукавицах они становились огромными.
Вечером в комнату набилось много народу. Когда появились девушки, стало совсем шумно.