— Хлеб у нас есть, — сказал Леша. — Сейчас приволоку.
Когда они остались одни, Виталий злобно упрекнул Георгия:
— Меня приневоливаешь, а Сашку своего жалеешь! Разбуди, пусть идет с нами!
Георгий с сомнением посмотрел на спящего брата:
— Не жалею, а не очень ценю, ты неточно выражаешься, Вик. Он не годится для таких походов, а с тобой я хоть зимой в воду!
Леша принес хлеба, по дороге выпросил у дневального картошки, у него же прихватил мешочек с углем. Лицо Леши прикрывал шерстяной шарф, глаза еле выглядывали в узкую щелочку. Георгий лица не закутал, зато три раза обернул шарф вокруг шеи и подбородка. У Виталия не было шарфа, он застегнул на крючки высокий воротник полушубка, в нем утопала вся голова с шапкой. Леша понес уголь, Георгий — хлеб и остальные припасы, Виталию досталась картошка, он напихал ее в карманы — освободить руки.
Буря значительно усилилась. Ветер уже не грохотал, а свистел громадным свистом, хлеставшим по нервам. Виталий покатился по снегу, едва выбрались наружу. Георгий схватил его за полушубок и тоже свалился. На помощь им заторопился Леша — вместе они кое-как поднялись. От барака до шоссе было сто метров, на этом коротком участке Виталий падал трижды. Один раз на него налетел шедший сзади Георгий, потом Виталий, подгоняемый бурей, натолкнулся на Лешу и потащил его за собой в снег. Леша, покачнувшись, ударил Виталия угольным мешком по виску. Окружающая беловатая тьма метели вспыхнула розовыми и синими искрами. Виталий понял, что погибает, ослабевшие ноги расползлись в стороны. На нем лежал Леша, их обоих схватил Георгий — Виталий с отчаянием в душе приподнялся. Он крикнул, что надо передохнуть, иначе не дойдет. Ветер заглушил его крик, он сам не услышал своего голоса.
На укатанной автомобильной дороге стало легче. Можно было идти не гуськом, а в шеренгу. Виталия поддерживали Леша с Георгием, они продвигались в крутящейся белой мгле, как одно шестиногое трехголовое тело. Виталий уже не просил об отдыхе, теперь, когда они обхватились руками, ветер не казался таким непреодолимым. Георгий повернул к сторожке, стоявшей у моста через ручей. Они с усилием отворили дверь и растянулись на полу — в изнеможении молчали, глубоко дышали, успокаивая колотившееся сердце.
— Погодка правильная, — просипел Георгий, первым обретая голос. — Никто не обморозился? Как ты, Вик?
Леша усердно дышал, не отвлекаясь на разговоры. Виталий прошептал:
— Голова гудит от удара, а так терпимо.
Немного отдохнув, Георгий скомандовал:
— По коням! Ледовый поход продолжается.
Семен, сидевший с девушками у костра, разложенного на железном листе, первый различил в грохоте бури посторонние звуки. Он сказал Васе:
— Вроде, голоса…
Вася ответил равнодушно:
— Послышалось. Кто сюда полезет? Вечером машина придет. До вечера далеко.
Дверь распахнулась, и из влетевшего в комнату облака снега и тумана вывалился заросший льдом Виталий. За ним показались Георгий и Леша.
Светлана с восторженным визгом метнулась к Леше. Вера отвернулась, другие девушки захлопотали, помогая раздеться и разгрузиться. Георгий содрал шапку и раскланялся за всех.
— Забежали на огонек! Гуляем, гуляем — надоело. Решили составить вам компанию.
— Не побоялись! — радовалась Светлана. — Это же страх, а не погода! А мы завидовали, что вы отдыхаете в постелях.
— Ну вот еще — в постелях днем! — возразил Леша, счищая с шарфа лед. — А погода — ничего особенного. Вот и Виталия спросите.
— Погода подходящая, — ответил Виталий, протягивая над огнем закоченевшие руки. — Дует в норму. Пустяки!
— Пижоны! — сказала Вера. Георгий стоял к ней спиной. Она разговаривала с Виталием, но метила в него. — Пижоны! — повторила она. — Ради хвастовства поперли, а по дороге душа в пятки убегала. Сколько раз падали?
— Немного падали, — признался Виталий. — Но никакой души, это твердо. Один раз Леша меня стукнул — как конь копытом! Вот тогда думал, не встану.
— Не сердись! — запоздало извинился Леша. — Я поскользнулся на льду.
Девушки складывали принесенную еду на чистую газету. Хлеб стал твердым и побелел, картофелины, извлеченные из шубы Виталия, падали на пол с металлическим звуком. Девушки огорчились, Семен успокоил их.
— Хлеб отойдет, а картошку давайте сюда. — Он возился у костра. — В золе она так выпечется, что не отличите от немороженой. Не надо только ее оттаивать перед тем, как печь.
Георгий подошел к Лене. Если бы не было Веры и она, не глядя, не следила за ним и Леной, разговор у них пошел бы по-иному. Георгий понизил голос, чтоб со стороны даже шутки его казались значительными. Лена с охотой подхватила его тон.