Снова пошёл дождь, теперь майору в окне совершенно ничего не было видно. Лишь изредка, сквозь испещрённые дождём стёкла, проглядывались фигуры людей, что стояли на остановках, машины, что неслись в нескончаемом потоке куда-то вдаль и всё такие же серые однотипные небоскрёбы, увешанные флагами Рейха и электронными панелями, напоминающими о выборах рейхсканцлера. Руководство Рейха после войны выглядело, словно подросток, комплексующий из-за размера в штанах, пытаясь всем доказать, что у них всё самое большое. Гигантское. Только кому доказывать? Янкам, которых с двух сторон вдавливают в свои границы потомки самураев, России, которая спит и видит возможность вернуть территории, а может неграм и арабам, что трудятся по шестнадцать часов в колониях на благо Рейха? Некому! Простым немцам тоже это всё не нужно. Те, кто умел думать головой давно уехали в другие гау и рейхсгау за спокойной жизнью. Не нужна им столица с комплексами подростка.
Такси притормозило. Со счёта Клауса автоматически списалась оплата, и майор поспешил зайти в бар «Zur Letzten Instanz», дабы не промокнуть. Название бара с немецкого означало «К последней инстанции». Одно из немногих заведений в Берлине, которое сохранило свой исторический вид. Здание, в коем находился бар-ресторан, существовало ещё в середине шестнадцатого века, а первые упоминания о нём, как о ресторане, датируются началом семнадцатого. Нынешнее название получило, в двадцать четвёртом году прошлого столетия. О его выборе ходит сразу несколько версий: первая, что некогда рядом с рестораном находилось здание суда, и что заключённых приводили сюда за их последней кружкой пива перед отсидкой, вторая не менее интересная, недалеко находится церковь, а на его территории старое кладбище, вполне последняя инстанция и третья, одна из основных, два крестьянина очень долго не могли решить в суде споры между собой и в итоге пришли к миру за кружкой пива. Каждая имеет право на жизнь, а какая из них правдоподобнее, решать посетителям. Также можно добавить, что в своё время в него заглядывал бывший император Франции Наполеон Бонапарт. Именно его белый бюст встретил Клауса прямо на полке за барной стойкой.
Посетителей было немного: двое старичков обсуждающих футбол, молодая девушка, уткнувшаяся в экран своего лэптопа, и молодой парнишка за барной стойкой. Клаус сел рядом с последним. Бармен, высокий, темноволосый коренастый мужчина с овальным лицом и аккуратно уложенными каштановыми волосами, монотонно протирал сухой тряпкой бокалы и кружки. Майор поприветствовал его и попросил налить пива. Пока жидкое золото наполняло бокал, Клаус осмотрелся: ничего не изменилось с тех пор, как он приходил сюда пить пиво с отцом. Всё такое же внутреннее оформление под деревенский трактир с преобладанием тёмных цветов, столики на первом и втором этаже, на который вела железная винтовая лестница, и уютная атмосфера с эффектом замирания времени. Никакие комплексы столицы не изменят облик «Последней инстанции».
— Ваше пиво, герр штурмбаннфюрер. — бармен поставил перед Клаусом бокал пшеничного пива с густой пенной шапкой и сильным ароматом банана.
— Danke! — Клаус с улыбкой поднял бокал и сделал большой глоток. Жить стало легче. Пиво вернуло радость жизни. — Как вчера сыграли? — он посмотрел на панель телевизора, на экране без звука шёл вчерашний матч Берлинской Герты и Каталонской Барселоны.
— Четыре-один, — довольно ответил Бармен. — Хорошо играли. Жаль Баварию не догнать, парни разыгрались.
— Молодцы, — Клаус сделал ещё один глоток. Как давно он не пил хорошего пива. Бесконечное командировки, то в Японию, то в Америку, то в Россию заставили забыть его вкус. Теперь он им наслаждался. — Я так соскучился по футболу и пиву…
— Работаете за границей? — Бармен сел на против Клауса. Он тоже налил себе пива. Видимо хозяин заведения, может себе позволить. — Если не тайна, как жизнь за пределами Рейха?
— Уныла и мрачна, — Клаус усмехнулся. — Прямо, как в Берлине, только пиво так себе. — он сделал ещё один глоток. — Но слишком уж я пессимистичен. Не всё так плохо. Понимаете, герр?
— Круспе! — ответил бармен. — Можно просто Рихард.
— Понимаете, Рихард, нам слишком много говорят о величии Рейха. Конечно, говорить о нём надо, но нужно смотреть на окружающий нас мир всё-таки открытыми глазами, особенно если есть возможность сравнивать, как у меня. — Клаус поёрзал на стуле. — Покатавшись по миру, я могу сказать, что за пределами нашей страны люди тоже живут. В Америке, в Японии, России, да даже в Китае. Их жизнь конечно мрачнее нашей, но они живут. Причем самой обычной жизнью, не проклинают нас и не пугают своих детей призраком Адольфа Гитлера, который обязательно придёт к ним ночью если они не будут слушаться.