Отчаяние затопило княгиню. Нужно было бежать, не медля ни минуты, но оставить умирающего Ратибора она не могла. Не раздумывая, положила Забава обе ладони на окровавленную грудь Ратибора и мысленно приказала: «Живи, Ратибор! Рано, рано тебе в Навь…». Сила потекла сквозь ладони, тело воина вздрогнуло, отзываясь и выбирая жизнь.
- Что, княгиня, не нравится мертвячинка? – совсем рядом раздался ненавистный голос.
- Князь! – испуганно воскликнула Забава, увидев, как из тени навстречу выходит Изяслав, а следом, будто тень князя, - воевода Колояр.
- Не захотела женой мне быть! Лучше подстилкой для мужика деревенского? – свестящим шепотом спросил Изяслав. - Смотри, - указал он на лежащего Ратибора, - так со всяким будет, кто меня ослушается да помочь тебе осмелится.
Видя, что она не отходит от Ратибора, обернулся и приказал Колояру:
- В дом веди, под замок. Завтра же жреца приведу, чтоб обряд сотворил. И моей будет.
Воевода подошел к Забаве, схватил ее и начал оттаскивать от Ратибора. Она забилась, пытаясь вырваться, с ненавистью закричала Изяславу:
- Никогда! Слышишь! Только тронь. Убью себя – рука не дрогнет!
Колояр рванул ее руки назад так, что заныли суставы. Тогда Изяслав близко подошел и положил ладони на талию, сжимая до синяков, ответил медовым голосом:
- А я руки-то твои свяжу, да учить буду любви да покорности до тех пор, пока не научишься.
- Голодом заморю себя! Все равно душу мою не получишь! - с ненавистью в лицо ему выкрикнула Забава.
- Голодом? А пащенка тоже заморишь? – скривил губы Изяслав. - Дитя Всеволода убьешь?
И сам же ответил себе, видя, как расширились в ужасе ее глаза:
-Нееет! Ты покорной будешь, сладкой и нежной, чтоб только жизнь ему сохранить. А иначе я своими руками из тебя его вытравлю. Поняла?
Что-то оборвалось внутри, будто сила, что всегда была при ней, отказалась служить. Княгиню затопило отчаяние. Она обмякла и упала бы, да Колояр поднял ее на руки и понес от заставы обратно в княжеские покои.
Собрав остаток сил, Забава решила обратиться к Моране да попросить богиню о смерти, но в последний момент всплыл перед очами добрый образ Мокоши.
Когда Колояр поставил Забаву на мостовую во дворе, Забава повернулась к Изяславу и бесцветным голосом сказала:
- В Перуновых горах капище есть разрушенное. Стану женой тебе, только дозволь сперва побывать там, дары богине отнести.
- Что за блажь? – недовольно скривился Изяслав. - В городе капище, подноси дары свои.
Униженно опустив голову, Забава продолжала умолять:
- Северомирцы Мокоши не кланяются, идола ее здесь нет. Если хочешь, чтоб по-доброму у нас сладилось, отпусти со своими людьми. В один день обернусь.
Изяслав недоверчиво посмотрел ей в лицо. Сердце забилось от радости. Наконец-то дождался покорности, наконец не он, а она его просит. Видя, что князь сомневается, Колояр, стоящий рядом, зашептал было, что нельзя идти на поводу у княгини. Но Изяслав неожиданно смягчился и согласно кивнул Забаве:
- Ладно, будь по-твоему. Только не с людьми – со мной поедешь. И смотри: коли побег задумала, - накажу.
Грубо втолкнув Забаву в ее горницу, Изяслав запер дверь. И снова княгиня осталась одна. Хотелось выплакать хоть часть боли, разрывавшей грудь, но слезы не шли – ей, готовой шагнуть за границу Яви, не о чем было жалеть. Мучило только то, что по ее вине пострадали Ратибор и Раска.
Изяслав велел рано утром быть готовой отправиться в капище, но давно рассвело, а никто к княгине не приходил. Сквозь заколоченные окна она слышала шум и голоса во дворе. Чтобы понять, что происходит и что за люди толпятся под ее окнами, Забава приникла к окну и вдруг среди шума четко различила пронзительные женские крики.
- Что? Совесть замучила? – раздался сзади насмешливый голос и, отпрянув от окна, княгиня увидела в дверях Лушу с подносом, на котором та принесла завтрак.
Девушка не стала ждать ответа, прошла в горницу и поставила поднос на стол.
- За твою ведь вину Раска страдает, - усмехнулась она.
Забава побледнела. И раньше догадывалась, почему не удался ночной побег, а теперь все стало ей ясно.
- Где Раска? – вскинув голову, спросила она. – Что с ней!
- А ты думала: Изяслав простит? – мягким, тягучим голосом пела Луша, подходя ближе. – Во дворе кнутом бьют служанку твою, чтоб другим неповадно было.
- За что, Луша? Что я сделала тебе? – развела руками княгиня.
- Ты-то что сделала? – удивленно спросила Луша, беря что-то блестящее с подноса и пряча за спину. – А не ты ли играла с Изяславом, хвостом вертела? А я его полюбила! Пусть же он знает, что нет никого на свете этом вернее меня.
Всей силой своей Забава ощущала опасность и злобу, надвигающуюся на нее, но отмахнулась от этого чувства как от назойливой мухи.
- Если б помогла мне, я б далеко нынче уж была и не мешала бы тебе! – попыталась она образумить Лушу.
- Ты мне уже тем мешаешь, княгиня, - подходя совсем близко, прошипела служанка, - что по земле этой ходишь! Пока ты живешь – чары твои на него действуют. Да уж недолго…
Она не договорила. Резко выпростала из-за спины правую руку, и над головой Забавы мелькнуло блестящее лезвие кинжала. Неведомо как княгиня успела перехватить руку Луши. Но служанка навалилась с нечеловеческой силой. Одной рукой она схватила Забаву за шею и словно клешнями сжала ее горло, другой направила кинжал ей в грудь.
Забава чувствовала, что слабеет, все ниже опускалось лезвие, и не было сил его остановить, но на крик прибежали стражники, схватили и оттащили вырывающуюся Лушу, с трудом отняли кинжал.
Через несколько минут в горницу вбежал князь. Услышав от дружинников, что произошло, он одним тяжелым движением стегнул Лушу по лицу. Потом посмотрел на бледную Забаву, которая стояла у стены и пыталась отдышаться, и пошел к ней, протягивая руки.
Но княгиня отшатнулась от него, окинув ненавидящим взглядом.
- Только то и можешь, что баб бить! – прохрипела она ему в лицо. – Где служанка моя? Что ты сделал с ней?
Изяслав остановился.
- Служанка твоя по заслугам получила, - высокомерно ответил он. – Собирайся, княгиня, сейчас в капище едем. - А этой, - указал он дружинникам на корчившуюся на полу Лушу, - тридцать плетей, и чтоб не поднялась.
Луша кинулась ему в ноги.
- Пожалей, ведь дитя ношу! – плача, кричала она.
Князь, лишь брезгливо взглянув на нее, пнул в грудь носом сапога и, отвернувшись, вышел прочь. Следом дружинники выволокли бьющуюся в истерике Лушу.
Глава 23
Дорога до капища показалась Забаве бесконечной.
День выдался холодный, промозглый, с северным ветром. Несмотря на это, Изяслав приказал ехать верхами да взял с собой пятерых дружинников. Княгине оседлали маленькую молодую кобылку, которая постоянно норовила или убежать вперед, иль отклониться в сторону. Тогда Изяслав, всю дорогу ехавший от Забавы по правую руку, вырывал у нее уздечку и сам окорачивал лошадь.
Княгиня не перечила. По порывистым, нервным движениям видела, что Изяслав не в себе, и, скажи она хоть слово поперек, – слепая злоба затопит его. А Забаве нужно было во что бы то ни стало попасть в капище.
Невольно вспомнилось ей, как впервые ехала по этой же дороге со Всеволодом. Тогда казалось, что нет на свете ни горя, ни смерти – со всем справится ее сильный любящий муж, от любой беды убережет.
Слезы навернулись на глаза, когда вспомнила улыбающееся смуглое лицо его, светлые добрые глаза. Слишком мало было у них времени. И понять-то не успела, что такое замужем быть.
«Любый мой, - подумалось вдруг, - кабы вернуть сейчас могла, - ни за что не отпустила бы тебя тогда, в ущелье. Живым сберегла бы от всех смертей…»
Когда из Северомирска выезжали, она еще надеялась, что в дороге произойдет чудо и ей удастся сбежать. Теперь надежда развеялась, как дым. Будто под конвоем вез ее Изяслав, а в ущелье и вовсе княгиня почувствовала себя словно в ловушке.