23 ноября была устроена демонстрация рабочих. С красными флагами они подошли к Четырнадцатому экипажу и приветствовали матросов, затем направились к правительственным войскам, расположенным у Крюкова канала и приготовленным для штурма экипажа. Рабочие призывали солдат не выступать против матросов. Матросы радостными возгласами встретили рабочих. В окнах казармы были вывешены красные флаги. Демонстранты кричали матросам:
— Берегите силы! Не давайте себя разбить! Долой правительство насилия! Да здравствует революционный флот!
Последующие попытки начальства уговорить матросов подчиниться ни к чему не привели.
В три часа ночи приготовленные для штурма части были подтянуты к экипажу. У Крюкова моста была установлена артиллерия. Однако начальство атаковать не решилось. Ночь прошла спокойно.
Утром к осаждающим подтянулись драгуны. Проезд и проход мимо экипажа был запрещен. Матросам сделали последнее предупреждение. И только когда была подана команда на штурм, из казармы вышла матросская делегация. Она заявила, что матросы, не желая доводить дела до кровопролития, сдаются.
В казарму экипажа немедленно были введены войска. Матросов разоружили, под конвоем драгун и солдат доставили на баржи и сейчас же отвезли в Кронштадт. Коломейцев под сильным конвоем был отправлен в Петропавловскую крепость.
Правительство не ограничилось арестом Четырнадцатого экипажа и отправкой его в Кронштадт. Наиболее революционно настроенные матросы были разосланы по дисциплинарным батальонам и штрафным ротам. Многих распределили по провинциальным армейским частям. Осталось из всего прежнего состава экипажа всего несколько десятков человек. Чтобы дискредитировать Четырнадцатый экипаж в глазах остальной матросской массы, влили в него матросов, остававшихся верными правительству и помогавших гвардейской бригаде подавлять кронштадтское восстание. Влили также много пехотинцев, переодели их в матросское платье и в качестве карательного отряда послали в Прибалтику для подавления революционного движения.
Реакция все более наглела. Участились аресты рабочих и студентов. В подвалах полицейских участков избивали арестованных. Кавалерийские патрули разъезжали по многолюдным улицам. Теперь они не отшучивались, как прежде, а решительно напирали на толпу <и действовали нагайками, а кое-где и шашками.
26 ноября я спросил Николая:
— Будет что или нет? Мы можем вывести до двухсот матросов.
Николай ответил:
— Держитесь в готовности. Настанет момент — сообщим.
В пекарне собрали партийную организацию. Я сделал сообщение о положении в столице, о настроениях в войсках, о том, что некоторая часть солдат колеблется и отходит от революции, но подавляющее большинство еще держится непримиримо. Я упомянул о том, что обещал представителю военной организации вывести, если понадобится, до двухсот матросов.
— Выведем больше! — кричали матросы. — И солдаты пойдут с нами!
— Сколько, думаете, выставят строевые роты в случае надобности? — спросил я.
— Человек триста, если начнется бой. За ними потянутся и те, кто пока молчит и не проявляет себя.
Постановили работу в ротах усилить, подготовлять матросов к возможным боям, внимательно следить за оружием, чтобы его внезапно не изъяли.
Правительство продолжало свое методическое наступление на революцию. 4 декабря ночью был арестован Совет рабочих депутатов.
Удар по Совету рабочих депутатов глубоко потряс рабочие массы Петербурга и вызвал бурю демонстраций.
В Петербурге началась забастовка. Прекращалась работа на заводах и фабриках. Рабочие валом валили на широкие проспекты и площади столицы. Начались столкновения с полицией и войсками. На окраинах появились баррикады. Демонстрации с красными флагами заполняли площади и Невский проспект. Полиция и казачьи патрули отступали в боковые улицы, но не исчезали. На рабочих окраинах казаки налетали на безоружную толпу и, «прогулявшись» нагайками, исчезали. Кое-где рабочие встречали казаков огнем, — те пускали в ход шашки. Были убитые и раненые.
Из Москвы пришли радостные вести о восстании рабочих.
7 декабря в Москве началась политическая забастовка, перешедшая в восстание. В Петербурге забастовка продолжалась недолго и начала спадать как раз в то время, когда в Москве она переходила в вооруженное восстание.