Когда я доложил партийному комитету о плане проведения борьбы за сокращение рабочего дня, меньшевики меня не поддержали. Они заявили, что это авантюра, а не метод борьбы, что рабочих надо сначала научить «политическим азам», а потом вовлекать в движение. Я ответил членам комитета, что эту кампанию мы все равно будем проводить, что тактика организованных выступлений имеет большое воспитательное значение. Меня поддержали двое рабочих-меньшевиков, Авив и Павел. После этого комитет вынужден был согласиться с нашим планом и разрешил начинать кампанию.
Мы усилили агитацию за сокращение рабочего дня.
Мы собрали в степи наших активистов, еще раз рассказали им о плане борьбы за сокращение рабочего дня и решили спустя двое суток начать действовать.
Подготовка к завоеванию девятичасового рабочего дня шла довольно успешно. На всех судах были организованы группы агитаторов. Особенно активно в работу включились машинные команды.
В назначенный день, перед окончанием работы, на бортах и трубах судов появились крупные белые надписи: «Завтра выходить на работу в семь часов утра». Администрация отнеслась к этим надписям как к озорству. Боцманы, ругаясь, заставляли матросов стирать надписи. Но они были уже прочитаны. Между рабочими шли возбужденные разговоры.
Утром я пришел на пристань раньше назначенного часа. Рабочие уже собрались на берегу, а в порту и на судах не было никого, кроме администрации. На всех судах били склянки, призывающие на работу, но никто не шел.
Данило, подойдя ко мне, возбужденно заговорил:
— Смотри, никто не идет! Вот здорово получилось! Некоторые было пошли, но на них прикрикнули, и они вернулись.
— А кто гудок даст? — спросил я.
— А и верно, упустили!
— Ты сейчас объяви всем, что как только дашь гудок — пусть приступают к работе. Иди на «Шумского».
Данило вскочил на камень и громко, чтобы слышали все, прокричал:
— Слушайте! По гудку на «Шумском» приступайте к работе!
Администрация всех судов с удивлением смотрела на толпу и не понимала, в чем дело. На митинг не похоже, никто никаких речей не произносит, все стоят и словно ждут чего-то. Когда раздался гудок «Шумского», толпа всколыхнулась и начала растекаться по судам. Застучали молотки, заскрежетали напильники, зазвенели цепи, загрохотали лебедки. Рабочий день начался на час позднее, чем обычно.
Перед окончанием работ на трубах и бортах судов опять появились белые надписи, но уже не мелом, а масляной краской: «Кончать работу в четыре с половиной часа». Точно в это время все покинули свои места.
На следующий день повторилось то же самое: рабочие собрались рано, но ждали на берегу гудка, после которого и приступили к работе.
В порту появились жандармы. Но они застали всех за работой, и никаких инцидентов не было. Жандармы ушли. Вечером опять работу кончили раньше обычного.
Этот необычайный прием борьбы был так неожидан, что администрация ничего предпринять не смогла. Более короткий рабочий день был установлен явочным порядком. Капитаны и механики тоже были довольны: их рабочее время также сократилось.
Так мы успешно провели нашу первую атаку. Весь актив был радостно взволнован. Были рады и рабочие.
…На землечерпательных судах приступали к капитальному ремонту электрооборудования, а специалиста найти не могли. Я пошел к капитану «Шумского» и предложил свои услуги.
— Да ты разве с этим делом знаком?
— Да, я электромонтер и могу взяться за переоборудование всей электросистемы на судах.
— А что же ты молчал?
— Чернорабочим я нанялся потому, что другой работы не было. Я могу вам план работ по электрооборудованию представить.
— Вот оно что! Ну давай, попробуй.
— А какая ставка? — спросил я.
— Ставка? Надо посмотреть. Зайдем в каюту… Ставка по ведомости — два рубля в день. Как, устроит это тебя?
— Устроит.
Так я вновь возвратился на свою основную работу.
Победа в борьбе за девятичасовой рабочий день окрылила рабочих, настроение у них значительно изменилось. Политические разговоры и споры стали обычным явлением.
Подъем духа рабочих навел меня на мысль организовать нелегальный профессиональный союз. Рабочие одобрили эту идею.
Мы созвали нелегальное собрание из более надежных рабочих. Избрали профсоюзное правление, которому поручили разработать устав и продумать организацию работы союза.