Вместе со мной на мельнице был матрос Михаил, участник восстания на «Очакове». После восстания его арестовали, но он бежал. Крымский союз РСДРП прислал его в Керчь, а комитет направил в порт. Это был человек, горячо преданный партии и революции. С большим трудом удалось нам устроить его рабочим на шаланду. Я предупреждал его, чтобы он был осторожнее, сдерживал себя и не показывался в городе, где мог нарваться на сыщиков, которые вылавливали матросов, разбежавшихся после черноморских восстаний,
Мы очень скоро сдружились с Михаилом. Часто по вечерам сидели с ним на берегу бухты и беседовали о революции, о судьбе матросов, разбросанных по всей России, по тюрьмам и каторгам.
Михаил накануне Первого мая решительно заявил, что пойдет со мной на мельницы: «Побьют еще тебя там полицейские, а при мне не посмеют». Действительно, с виду это был такой богатырь, что на драку с ним не всякий решился бы. Он командовал «обороной» верхнего этажа мельницы, где мы митинговали, и кидал в полицейских мешки с отрубями.
Когда митинг кончился, мы все спустились вниз. Нас с Михаилом тут же арестовали и отвели во второй участок полиции. Здесь проверили наши паспорта. Пристав Гвоздев отпустил Михаила, а меня задержал. На следующее утро мне было объявлено, что по приказу градоначальника я должен немедленно покинуть Керчь. Я ответил, что так быстро покинуть город не могу, потому что обязан окончить порученный мне ремонт электрооборудования на судах.
— Меня это не касается, — ответил Гвоздев. — Если вы не уедете, мы вас вышлем с жандармом.
Когда я прочитал приказ о высылке и расписался, пристав отпустил меня, сказав:
— Советую вам дольше двадцати четырех часов здесь не задерживаться.
Я все же решил не уезжать, но после «беседы» с приставом сменил квартиру и скрывался у одного рабочего. Полиция в течение трех дней справлялась обо мне у хозяина моей прежней квартиры. Он отвечал, что Малаканов выехал неизвестно куда. Полиция решила, что я покинул город.
Майская стачка прошла весьма успешно. Наша молодежь разошлась по всему городу и останавливала работы в лодочных, парусных, столярных, жестяных и других мастерских. Забастовали работницы табачной фабрики Месаксуди. Бастовали механические заводы Зильгальва и Золотарева.
Некоторые из участников стачки попали в первый полицейский участок к приставу Гольбаху. Там их побили, но на следующий день выпустили.
После первомайского праздника ночью была устроена большая объединенная массовка рабочих всех предприятий. Собрались на горе Митридат. Пришло свыше тысячи человек. Полиция узнала место массовки и решила ее разогнать. Отряды полицейских под руководством пристава Гольбаха двинулись к скалам. Наша боевая дружина и часть вооруженных матросов были искусно расположены вокруг массовки двумя кольцами. Полицейские повели наступление с трех сторон. Первая застава их пропустила, но, как только они подошли ко второй цепи, дружинники открыли огонь из револьверов. Полиция начала отступать. В это время с тыла ее встретила выстрелами первая цепь. Полицейские в панике бросились врассыпную. Дружинники с криками «ура» выскочили из засады. Паника у противника усилилась. Несколько полицейских были разоружены. У помощника пристава отобрали шашку и револьвер. Полиция была разогнана, и массовка закончилась благополучно.
По окончании массовки мы решили итти в город демонстрацией. Боевые дружины ушли своими скрытыми путями, а вся масса пошла по горному хребту. Демонстранты спустились с горы на широкий Воронцовский проспект. Полиция ждала нас и намеревалась атаковать, но, увидев огромную толпу, не решилась.
Успех первомайских выступлений был огромен.
На следующий день после Первого мая правление профсоюза собралось для обсуждения вопроса о подготовке к стачке.
Правление постановило создать нелегальный стачечный комитет в составе пяти человек. Председателем стачечного комитета назначили меня. Назначили и постоянную легальную делегацию, которая должна вручить требования администрации и вести переговоры от имени всех рабочих. Прежде всего мы решили требовать легализации празднования Первого мая и восьмичасового рабочего дня. Кроме того, решили потребовать, чтобы администрация признала постоянно действующий рабочий комитет, который будет вести контроль за увольнением рабочих, и увеличила заработную плату на 30–40 процентов. Делегацию для переговоров с администрацией составили из наиболее стойких рабочих. Меня тоже включили в состав делегации. Для наблюдения за полицией и жандармами, а также для связи с гарнизоном была создана специальная молодежная дружина. Во главе дружины поставили Михаила.