Начальник порта больше не поднимал вопроса о моих полномочиях. Переговоры начались.
Начальник заявил, что он готов удовлетворить большинство наших требований. Делегация ответила, что она уполномочена говорить только об удовлетворении всех требований. Начальник попытался втянуть нас в дискуссию, но мы уклонились, еще раз повторили наши требования и ушли. Уходя, мы услышали, как Бойко раздраженно говорил начальнику:
— Казаков бы на них!
Когда мы вышли из конторы, я спросил делегатов:
— Слышали насчет казаков?
— Пугает. Казаков в городе нет, — спокойно ответил председатель делегации Васюков.
— Все же надо иметь в виду эту угрозу, — предупредил я. — Нет казаков, есть солдаты. Как бы провокацию какую-нибудь не устроили!
Наша разведка сообщила, что начальник порта подал градоначальнику просьбу вмешаться и прекратить стачку. Но градоначальник ответил, что пока нет бесчинств, он вмешиваться не считает возможным. Начальник порта обращался и к начальнику гарнизона, но тот тоже отказал, заявив, что у него самого в гарнизоне неспокойно.
Нерешительность городской и военной администрации укрепляла дух рабочих.
Все землечерпательные машины и шаланды стояли неподвижные. На баках землечерпалок молча сидели одинокие рабочие — наблюдатели. Задачей их было сообщать о действиях администрации, предупреждать о возможном появлении штрейкбрехеров.
Нас сильно беспокоила большая землечерпалка «Лисовский», стоявшая в проливе. Были основания опасаться, что ее команда, поддавшись уговорам администрации, может начать работу ночью, тайком.
Делегация решила поехать на эту землечерпалку и привести судно к берегу. Катер начальника порта стоял у пристани под парами. Мы решили воспользоваться им. Но находившийся там инженер Бойко категорически отказался дать нам катер. Когда мы попытались захватить его силой, машинист пустил машину, и катер отошел от пристани.
— Айда на гребном! — предложил Михаил.
Мы сели в баркас, и три пары весел быстро погнали нас к «Лисовскому».
Бойко, заметив это, круто свернул к стоявшей на рейде военной брандвахте. Этот маневр нас встревожил: если Бойко уговорит командира брандвахты, последний может не допустить нас к «Лисовскому». Я сказал об этом председателю.
— Держим на брандвахту! — решил он.
Вслед за Бойко на брандвахту поднялись мы. У трапа нас встретил командир судна.
— Что за необычайные визитеры сегодня! — весело сказал он, здороваясь с нами.
Мы объяснили, что хотим пришвартовать к пристани землечерпалку, которая стоит в проливе, а господин Бойко хочет нам помешать.
— Да, он просил меня воспрепятствовать, но я не имею права этого делать без приказа моего начальства. Я могу вмешаться только в том случае, если на «Лисовском» будет учинено насилие.
— Ну, какое там насилие! «Лисовский» все равно бастует. Он только рискует, стоя без дела, врыться в ил, а мы не хотим этого допустить.
Командир брандвахты обратился к Бойко:
— Я должен извиниться перед вами, но вмешиваться в это дело я не могу.
Обескураженный черносотенец спустился в свой катер и уехал в порт. Мы направились к «Лисовскому».
После наших переговоров с командой и капитаном землечерпалка снялась с якорей и ее отбуксировали к пристани. Рабочие на берегу встретили «Лисовского» рукоплесканиями.
С телеграфа поступили новые вести. Министр торговли и промышленности запросил, почему не приступают к землечерпательным работам. Начальник порта ответил, что рабочие устроили политическую забастовку. Мы решили передать министру по телеграфу наши требования, настаивая на полном их удовлетворений.
Забастовка продолжалась уже восемь дней. У бастующих стала ощущаться нехватка денег. Рабочим угрожал голод. Наступил самый опасный момент забастовки. Еще в самом начале стачки мы послали профсоюзам черноморских и азовских портов письма с просьбой материально поддержать нас. Из Одессы и Большого Токмака к нам приехали представители профсоюзов и привезли около пяти тысяч рублей.
Эта поддержка окрылила нас. На общем собрании рабочих единодушно решили продолжать стачку до полной победы.
Из Одессы от Правления союза моряков мы получили телеграмму, что в Керчь вышел одесский землечерпательный караван в составе четырех черпалок и восьми шаланд. Нависла угроза срыва стачки. Созвали общее собрание бастующих и решили уговорить одесских моряков примкнуть к нашей стачке. Для встречи и переговоров с прибывающими избрали особую делегацию. Ночью захватили паровой катер и поехали навстречу одесскому каравану.