Поплыли. Медленно уходили назад низкие берега С приволжских лугов тянуло прохладой. Волга мерно катила свои воды в далекий Каспий. Пароходные колеса глухо ударяли по воде. Гудки эхом разносились по окрестным берегам.
Мы благополучно прибыли в Самару.
Самарская организация ушла в глубокое подполье. Через Самару недавно проехала карательная экспедиция Меллера-Закомельского и произвела некоторые
опустошения в рядах социал-демократов, особенно среди железнодорожников. Меня попытались устроить в железнодорожное депо, но не удалось: слишком строга была проверка. Таким образом, осесть в Самаре нам не пришлось.
В Самаре в то время организовалось Средневолжское бюро РСДРП; по его решению нас направили в распоряжение уфимского комитета.
Получили явки и поехали в Уфу. Начиная от Самары, чувствовались следы кровавой расправы царских опричников с участниками революции. Рабочие держались замкнуто и необщительно. В Кинели каратели расстреляли большевиков, руководивших движением рабочих. На всех крупных станциях стояли эшелоны с солдатами. Это были отряды «усмирителей».
В Уфе нас приняли с радостью.
— У нас так «выскребли», что на уральские заводы послать некого, а там сейчас брожение среди рабочих. Отдохните немного — и на Урал!
Три дня мы отдыхали в Уфе. Катались вечерами в лодке по Дёме, тихой, но глубокой речонке, окаймленной густой растительностью — яблонями, черемухой, ивой. В комитете заготовили для нас литературу, дали нам явки и немного денег. Мы уложили литературу в котомки и покинули гостеприимную Уфу.
Путь наш лежал на Усть-Катав, а оттуда — пешком на Катав-Ивановские заводы, где мы должны были обосноваться.
Усть-Катав — небольшая станция. Хотя вблизи и находился крупный завод, но карателей здесь не было. Вся охрана станции состояла из пяти жандармов, да у станового пристава было столько же стражников.
Это обстоятельство нас обрадовало.
Осмотревшись на станции, мы спустились к речке Катав и расположились завтракать. Солнце пекло. На пригорке лениво валялись стражники, не обращая на нас внимания. Мы позавтракали, выкупались, выстирали белье, растянули его на траве для просушки, положили под головы котомки и заснули. Сквозь сон я почувствовал, что кто-то тычет меня в бок. Открыл глаза: надо мной стоял стражник.
— Чего вы тут нагишом развалились! Проваливай отсюда. Шляются тут…
Стражник еще что-то пробурчал себе под нос и ушел. Я разбудил Виктора.
— Вставай, братуха, «дух» прилетел. Неприлично, говорит, нагишом в таком месте обретаться. Приказал проваливать.
Мы оделись, вскинули за плечи котомки и пошли по берегу речки. Итти было прохладно и легко. Уральские горы, покрытые щетиной ельника, тянулись хребтами на север.
К заводу мы подходили уже под вечер. Из поселка навстречу нам выехал отряд стражников. От неожиданности мы растерялись. Виктор выкрикнул:.
— И здесь «духи»! Сколько же этой нечисти развелось на Руси!
— Кажется, сели, — невесело ответил я.
Шли, однако, не останавливаясь.
Стражники подъехали и окружили нас.
— Предъявите документы. Зачем на завод прете? — спросил старший.
— Зачем? Работы ищем.
Старший вернул нам паспорта, скомандовал, и стражники поскакали обратно к заводу.
— Кажется, пронесло, — с облегчением проговорил я. — И как это мы, идиоты, не спрятали наши тюки в лесу… Смотри!
Один стражник ехал к нам. Подъехал и скомандовал:
— Идем за мной! Старший велел доставить вас в канцелярию.
Под конвоем стражника мы шествовали мимо завода. Рабочие, только что окончившие работу, выходили и с любопытством рассматривали нас.
Пришли в канцелярию. За столом сидел урядник. Он внимательно посмотрел на нас:
— Откуда, пташки?
— Из Самары.
— Зачем сюда пришли?
— Работы ищем.
— Документы смотрел? — обратился он к старшему стражнику.
— Смотрел. В порядке, кажись.
— Давайте.
Мы подали наши документы. Он внимательно просмотрел их и вернул нам обратно.
— Что в котомках?
— Известно что — хлеб, бельишко.
— А ну, посмотрите, — обратился он к стражникам.
Стражники запустили в котомки свои лапищи. Один извлек пачку прокламаций, а другой — книжки. Литературу свалили на пол. Урядник глядел на нее, вытаращив глаза.
— Вот так бельишко! — воскликнул он и стремительно выскочил из-за стола. Нагнувшись над пачками, он с азартом начал в них рыться.
— Смотри, прокламации! — он поднял руку и потряс пачкой прокламаций. — Во-от они! Попались, голубчики! Пахомов! Две тройки, живо!