С острия дубинки в руке бородача слетела неяркая синяя искра и вонзилась в плечо Антона, отбрасывая его к стене. Оглушенный ударом и всплеском боли, он не сразу сориентировался и получил еще один разряд, оставивший в теле огненный след, будто в это место вогнали раскаленный гвоздь. Кожа в местах попадания искр дымилась и чернела, распространяя запах жженой плоти.
– Не смей! – закричала Валерия, бросаясь к хозяину кельи с кулаками. – Негодяй, что ты делаешь?!
Бородач небрежно отмахнулся рукой с пистолетом, и Валерия отлетела в угол комнаты, растянулась на ковре. Антон ожидал, что в схватку вмешается их мохнатый союзник, но волк не подавал признаков жизни, что говорило о недюжинных способностях и уме зверя. Он ждал удобного момента для нападения.
– Слабак и сволочь! – бесстрастно сказал Антон, пытаясь подавить боль и перевести организм в состояние «железной рубашки»; надо было заставить противника разозлиться, вывести его из себя, уязвить, чтобы он хотя бы на несколько секунд забыл о магическом разряднике и принял бой на физическом плане. – Тебе только с женщинами сражаться. Слабо без оружия, один на один?
Бородач насмешливо скривил губы, ткнул дубинкой в сторону Антона, новая искра с шипением разрезала воздух и укусила Громова в колено. Однако на этот раз вспышка боли была не столь сильной, как раньше, а место ожога лишь покраснело. «Железная рубашка» постепенно набирала силу, увеличивая сопротивляемость тела физическому воздействию.
– Трус и подонок! – тем же ровным, ничего не выражающим тоном продолжал Антон. – Хозяйский холуй! Тебе только туфли той старухи лизать да бахвалиться, а не командовать парадом. Недаром она назвала тебя сотником. До генерала тебе вряд ли удастся дослужиться.
Лицо бородача исказила злобная гримаса. Видимо, слова Антона задели его гипертрофированное самолюбие.
– Сейчас ты сдохнешь, Витязь! – прошипел он. – Я тебя испепелю, в пыль сотру, в грязь, в дерьмо! Тогда узнаешь, дорасту я до генерала или нет.
Острие дубинки глянуло в лицо Антону, он приготовился прыгнуть, но в это время Валерия снова с пронзительным криком «не смей!» бросилась на сотника, вцепилась в руку с дубинкой и, получив удар по голове рукоятью пистолета, рухнула на пол. И время для Антона замедлило свой ход. В нем вдруг проснулась неведомая дремлющая сила, наполнила тело горячей плазмойэнергии, укротила боль, обострила все чувства и даже открыла новые; так, например, он начал предугадывать намерения противника, видеть будущеедвижение и опережать его. И ситуация сразу изменилась в его пользу. Из хозяина положения, властелина чужих судеб сотник превратился в жертву собственной спеси, самонадеянности и мании величия. Выиграть бой у разгневанного Витязя он уже не мог.
В тот момент, когда сотник направил свой жезл Силы на прыгнувшего к нему через всю комнату Антона, в руку ему вцепились волчьи челюсти, и ветвистая молния магического разряда миновала Антона, вдребезги разнося дерево ножей. А затем последовал удар, отбросивший сотника к двери, заставивший его выпустить оружие из обеих рук. Но Антон не воспользовался ни пистолетом, ни магической дубинкой. Холодная ярость двигала им, помноженная на внутреннюю силу и знание законов боя, поэтому концовку схватки он провел на одном дыхании, не давая исключительно мощному противнику, который благодаря магической защите прекрасно держал удар, ни секунды передышки.
Сотник только хекал и акал, получая сыпавшиеся на него со всех сторон удары: в живот, в селезенку, в почки, – пытался отмахиваться, надеясь на свою геркулесову силу – один его удар мог бы, наверное, переломать Антону все кости, – но сопротивлялся удивительно долго, пока Антон наконец не нанес два сокрушительных удара, прекративших схватку: «клювом орла» в переносицу и «лапой тигра» в область сердца.
Последний удар был настолько мощен, что пробил безрукавку, рубаху, майку и сломал ребра сотнику, но и после этого он остался жив, лишь отлетел к кровати и осел на пол, держась за грудь, не сводя с противника свирепого взгляда.
Антон остановился, унимая внутри себя автоматику боя с ее правилами «контрольного» добивания, и поклонился выведенному из строя сопернику. Надо было отдать ему должное: у сотника была покалечена волчьими зубами кисть руки, сломано несколько ребер, переносица, отбиты внутренние органы, а он не терял сознания и все еще жаждал борьбы.
– Как только выберусь отсюда, вызову врача, – сказал ему Антон и подошел к Валерии, лицо которой облизывал волк. – Отойди, зверь.
Волк еще раз лизнул женщину в ухо, и та открыла глаза, обвела склонившиеся над ней фигуры затуманенным взглядом.
– Где я?.. Что со мной?..
Антон подал ей руку, помог подняться, и только теперь, увидев сидящего на полу с окровавленным страшным лицом сотника, она вспомнила, где находится.
– Ужас! Он… ты его все-таки… что нам теперь делать?
– Погостили, пора и честь знать. Хозяин объяснит нам сейчас, как лучше всего по-английски уйти из храма, и мы покинем этот гостеприимный уголок. Ты ведь скажешь, сотник? – Антон подошел к бородачу, присел перед ним на корточки. – Будь паинькой, расскажи, как нам попроще миновать охрану, и мы расстанемся почти друзьями.
Глаза сотника метнули пламя, покалеченная рука поднялась вверх, пальцы скрючились, с губ сорвалось одно странное слово, смысл которого Антон не уловил, и тотчас же на него упала душная волна тьмы, удар, потрясший тело изнутри, был страшен, и, теряя сознание, понимая, что сотник произнес заклинание, он представил, что его кулак входит в горло колдуна, и отключился.
В себя он пришел от теплого влажного прикосновения к щеке: кто-то его облизывал длинным шершавым языком. Антон открыл глаза, увидел над собой волчью морду. Зверь заметил его взгляд, оскалился, отступил, над Антоном склонилась Валерия, по щекам которой текли слезы.
– Ты живой!.. Я думала… ты уже не дышал…
– Живой я, живой, – проворчал Антон, привставая на локтях, и увидел невдалеке сотника с остекленевшими глазами, державшегося обеими руками за горло. Антон понял, что его последний мысленный посыл сработал, как физический прием. Сотника поразила «отдача» заклятия, своеобразный «рикошет», а Громова спасло состояние «железной рубашки», включившее глубокую психическую защиту, уровень которой был ему прежде недоступен.
«Кто-то мне помог», – без особого удивления подумал Антон, отсеивая посторонние шумы в голове и боль в избитом теле, и снова не удивился, когда это ему легко удалось. Посмотрел на волка, рыскающего кругом, поглядывающего на всех по очереди, подмигнул ему и мысленно произнес:
«Кто же тебя послал, дружище?»
Он ожидал «услышать» мысленную подсказку: Евстигней, – но вместо этого перед глазами на мгновение возник образ юной красивой девушки, и Антон с некоторым запозданием узнал ее: это была Владислава. Волк был ее посланцем. Правда, возникал вопрос, почему он не остался с хозяйкой, чтобы помогать ей, а не кому-либо другому, но ответа у Антона не было, и он не стал долго размышлять на эту тему.
– Поможешь выйти отсюда? – заглянул он в ярко светящиеся волчьи глаза.
Волк ответил красноречивым оскалом, означающим то ли улыбку, то ли согласие.
БЕЛАЯ ПЕЧАТЬ
Раннее утро не помешало Илье и его спутнице отплыть от стоянки на одной из лодок: оба хорошо видели в темноте и при посадке не произвели ни малейшего шума. О том, что они якобы решили сплавать в деревню за помощью, Илья сообщил только Гнедичу, не ставя в известность ни Серафима, ни Анжелику. Он надеялся, что у них будет достаточно времени, чтобы успеть достичь цели до того, как Анжелике станет известен их истинный маршрут.
Кроме карабина и арбалета, Илья взял с собой на всякий случай ракетницу, комплект «кузнечика» – высотного радиомаяка, подслушивающее устройство, которым недавно пользовался Юрий Дмитриевич, и прибор ночного видения, хотя надеялся обойтись без всего этого хозяйства. Он уже начинал привыкать к новым возможностям, просыпающимся в нем помимо воли и сознания, и жалел только об одном: что дед Евстигней не успел раскрыть ему тайны биоэнергетики и магической защиты. Обладание состоянием «зеркала» избавило бы его от многих проблем при контактах с колдунами храма.