– Что ты с ним сделал? – в один голос поинтересовались девушки; в глазах Ольги читались удивление, восторг и любопытство, глаза Иры были грустны и задумчивы, но особого осуждения капитан в них не прочитал и слегка ожил.
– Ничего я с ним не сделал, отпустил, велев больше не хамить.
– Не надо было его так… унижать, – заметила Ира.
– Тогда он унизил бы тебя. Да и меня тоже. А я не исповедую принцип непротивления злу.
– Это когда ударили по щеке – подставь другую? – деловито уточнила Ольга.
– Примерно так.
– Ой, я тоже так считаю. А вы, оказывается, сильный, Терентий! С двумя справились!
– Сильные люди всегда соблюдают принцип непротивления, – покачала головой Ира. – Некрасиво получилось.
– Согласен, некрасиво, – кивнул Ратников. – Но, с другой стороны, непротивление злу в любой форме – это смерть человечества! Мой наставник говорил: высший образец непротивления становится добродетелью только тогда, когда человек имеет силы для сопротивления.
– Здорово! – захлопала в ладоши Ольга. – Вы все сделали правильно, Терентий. Ребята, мне жарко, побежали купаться. Хорошо, что Арик ушел, он такой зануда и задира!
– Иди, я не хочу, – отказалась Ира.
– Ладно, я сейчас. – Оля умчалась.
– Я понял так, что в твоих глазах я безнадежно проиграл, – сказал Ратников. – Жаль. Не я начал первым, я бы никогда не позволил себе…
– Не оправдывайся, – улыбнулась девушка. – Он ведь правду сказал. Мы с ним…
– Стоп! – поднял он руку. – Я не хочу знать больше того, что знаю.
– Но ты мог подумать…
– Уже подумал.
– Вот видишь, – огорчилась она.
– Вижу. – Он шагнул к ней, протянул руку. – Пошли окунемся?
Ира заколебалась, взяла его руку.
– Обещай мне…
– Обещаю всегда защищать тебя от подонков! – прервал он ее. – Всеми доступными мне способами.
Несколько мгновений она вглядывалась в него завороженно-тревожно, недоверчиво и вместе с тем с надеждой, затем глаза ее просияли, она поцеловала его в подбородок и потянула за собой.
– Не стой как столб!
И они побежали к воде.
А через полчаса, когда все трое собрались-таки поиграть в волейбол, зазвонил сотовый телефон Терентия. У него екнуло сердце. Звонить мог кто угодно, даже мама, но мысль была – что-то случилось! Он взял трубку.
– Командир, приезжай, – заговорила трубка голосом Славика. – У нас ЧП.
– Что?! – сжал челюсти Ратников.
– Вадик погиб!
Ратников мгновение смотрел перед собой ничего не видящими глазами, потом бросил одно слово: «Еду!» – и начал собираться. Ольга не обратила на это внимания, Ира же посмотрела тревожно и вопрошающе.
– Ты уезжаешь?
– Да, – отрывисто бросил он, сваливая в сумку вещи, натянул брюки, шагнул в сторону от пляжа и вернулся. – Извини, Иришка, мне срочно надо…
– Я поняла. Что произошло?
– Убит мой сотрудник. Вечером созвонимся. Не обижайся.
Она подошла ближе, взяла его за локоть.
– Мне с тобой нельзя?
– Нет.
– Тогда обязательно позвони вечером… или лучше приезжай, я буду ждать. – Девушка внезапно положила руку ему на плечо и поцеловала.
Ратников на миг прижался щекой к ее руке и поспешил прочь, унося сожалеюще-подбадривающий взгляд Иры и вкус ее поцелуя на губах.
Тело Вадика – сержанта Вадима Шагурина обнаружили у ограды ВВЦ, за зданием павильона номер тридцать шесть, в котором традиционно выставлялось оборудование для переработки сельхозпродукции. Как он там оказался, что делал, почему не доложил дежурному о смене района патрулирования – никто не знал. За полчаса до того, как замолчать на час и семь минут – что и послужило причиной тревоги, Славик сразу начал искать сержанта – тот сообщил, что заметил подозрительно знакомую личность и пошел за ней. Славик попытался уточнить, что это за личность, но Вадик не ответил. Вполне возможно, он наткнулся на одного из похитителей, пытавшихся несколько дней назад захватить Иру Хвостову.
Ратников осмотрел тело подчиненного, на лице которого застыла гримаса удивления и страха, а также виднелись следы удушья.
– Его задушили?
– Никаких следов насилия, – покачал головой врач-криминалист группы подполковник Ройфман. – Следы на шее – следы его собственных пальцев. Парень пытался понять, почему не может дышать. Впечатление такое, будто у него внезапно случился спазм легких. Он действительно перестал дышать.
Ратников недоверчиво посмотрел на подполковника.
– Как это может быть?
– В жизни все может случиться, – философски пожал плечами кряжистый, спокойный, вислоносый Ройфман. – Даже то, чего не может случиться в принципе. Я уже тридцать восемь лет занимаюсь трупами, капитан, и отвечаю за свои слова. Ты когда-нибудь видел, чтобы человек проглотил стоваттную электрическую лампочку?
– Нет!
– А я был свидетелем.
– И все же Вадик… э-э… сержант Шагурин был абсолютно здоров!
– Я и не говорю, что он был болен. Но умер он таки от удушья. Конечно, вскрытие уточнит картину летального исхода, но ненамного.
– Может, это яд?
– Может. Но вряд ли. Яды действуют на организм по-другому.
– Когда он умер?
– Смерть наступила примерно полтора часа назад.
Ратников еще раз глянул на синевато-бледное лицо Вадика, отозвал в сторонку Славика.
– Вы здесь все осмотрели?
– Обижаешь, командир, – угрюмо ответил лейтенант; смерть приятеля подействовала на него угнетающе. – Обшарили весь район. Ничего, никаких следов, ни одного свидетеля. Точнее, есть один свидетель, водитель мусоровоза, который ошивался неподалеку, но он видел только черный «мерс».
– На черном «мерине» ездит Савагов.
– Ну и что? Я тоже подумал, что Вадик пошел за ним и, может быть, что-то заметил, но доказательств никаких.
– Отвратительно!
– Чего уж хорошего. Мы даже ту ниточку – с кастингом не можем прицепить к Савагову, хотя знаем, что заказал его он. Уверен, господин заместитель гендиректора наверняка связан с похищением девчонок, но фактов нет.
– И все же гибель Вадима – это его прокол, если только Савагов и в самом деле причастен к похищению восемнадцатилетних девочек. Не спускайте с него глаз! Кому-то же он отправлял приказ по «мылу» – «забрать девок». Вот этот кто-то и должен проявиться.
– Что ты доложишь генералу?
Ратников оглянулся на суетившихся возле тела сержанта экспертов и молча стоявших в сторонке других членов группы.
– Все будет так, как должно быть, даже если будет иначе. Остаешься за старшего, я поеду на ковер.
Славик кивнул и отошел.
Ратников постоял еще немного, ощущая растущую в душе растерянность и неверие в случившееся, тряхнул головой и поспешил к машине. Из кабины позвонил начальнику Управления. Приймак вопреки ожиданиям оказался на рабочем месте.
– Слушаю.
– Товарищ генерал, это Ратников. Погиб сержант Шагурин.
Короткое молчание.
– Когда?
– Полтора часа назад. Тело нашли недавно.
– Ройфман там?
– Плюс эксперты и представитель прокуратуры.
– Разобрались, в чем дело?
– Официальное медицинское заключение будет после вскрытия. Улик… никаких.
Опять молчание и наконец:
– Жду с объяснениями.
Ратников посидел, сгорбившись, за рулем, вздохнул глубоко и тронул машину с места. Думал он о том, что не должен был идти на пляж с Ирой, несмотря на вполне логическое оправдание: он «защищал девушку от возможных покушений». Окажись он в нужный момент на ВВЦ, гибель Вадика, возможно, удалось бы предотвратить.
Валерий Павлович Приймак ходил по кабинету, посасывая трубку, одетый в обычный гражданский костюм. Оглянулся на вошедшего капитана, вернулся за стол.
– Докладывай.
Ратников остался стоять у стола, сжато рассказал все, что знал сам, о гибели Вадима и о собранном материале. Замолчал, продолжая стоять по стойке «смирно» и выжидательно глядя на генерала. Тот потер пухлой ладонью лоб, поморщился.