– Учти, майор, – перешел на «ты» Михаил Васильевич, – почти во всех случаях нападений на клиента первым стреляют в телохранителя, поэтому, чтобы выжить, тебе придется использовать мозги гораздо чаще, чем оружие или защитную тактику.
– Да я не собираюсь работать телохранителем, – осторожно сказал озадаченный вступлением Панкрат. – Мне поручили охрану рыбзавода…
– Слушай и мотай на ус, в жизни потом пригодится. Рыбзавод – тот же клиент, только неподвижный, но защищать его надо практически так же, как живого человека. Хорошее планирование и организация наблюдения помогут тебе справиться с половиной проблем, а бдительность, решительность и умелое прогнозирование утечек – с оставшейся половиной. Даже если ты считаешь себя настоящим суперменом, умение стрелять, владение рукопашкой и хорошие рефлексы едва ли пригодятся в твоей деятельности. Хотя если ты всем этим владеешь, тебе цены не будет, понял?
Панкрат кивнул, вспоминая Егора Крутова и подумав при этом, что настоящие супермены, профессионалы, как Егор, платят за свое суперменство чересур большую цену.
– А наезжать будут все, кому станет невыгодна твоя инциатива, от бандитов до милиции и местных чиновников, пользующихся своими каналами добычи икры и свежей рыбки…
Бывший спец ФУО оказался прав. Уже через два месяца после вступления Воробьева в должность и организации им компьютеризированной линии охраны стали проявляться первые признаки недовольства его работой, и первыми инициаторами конфликтов оказались именно чиновники местных органов власти – администрации города и Законодательного собрания.
Сначала при попытке пронести через проходную три килограмма икры в пластиковом пакете был задержан водитель «Мерседеса» главы администрации Переславля Сенчукова, пригрозивший пожаловаться боссу за экспроприацию. И он-таки действительно пожаловался, потому что уже через два часа Воробьева вызвал Асламов и сказал с неизменной полуулыбкой:
– Телега на вас пришла, Панкрат Кондратович, мэр звонил, жаловался на «хамские» действия ваших церберов.
– Этого следовало ожидать, – пробурчал Панкрат. – Раньше-то все эти деятели, наверное, проходили на завод запросто, как к себе домой.
– Продолжайте в том же духе, но все в рамках закона, и мы останемся чистыми.
Однако оставаться чистыми становилось с каждым днем все труднее. Чиновники не хотели мириться с потерей дармового «подсобного хозяйства», каковым считали рыбзавод на берегу Плещеева озера, и начали обхаживать нового начальника охраны, пока дело не дошло до угроз.
Вторым задержали на многострадальной проходной депутата городской Думы Фрумкина, который спокойно выносил в портфеле десять банок черной икры. Реакция председателя собрания последовала незамедлительно: он назвал этот акт провокацией и потребовал от Асламова разобраться с охраной завода, а начальника сменить. Затем начали задерживать не только любителей поживиться на халяву, но и воров, пытавшихся проникнуть на территорию завода, а также работников предприятия, в былые времена свободно проносивших рыбу через проходную или же сквозь дыры в заборе. Ограждение к этому моменту уже отремонтировали, Панкрат расчистил коридоры вдоль забора и установил электромагнитные датчики, срабатывающие при появлении людей.
Вот тут уж переполох в стане «расхитителей социалистической собственности» поднялся изрядный. Завод перестал быть кормушкой для воров, спекулянтов, высокопоставленных лиц и других любителей поживиться за чужой счет. Панкрату стали звонить, угрожать, на территории завода к нему несколько раз подходили старые работники и советовали не закручивать гайки, а за территорией пытались «поговорить» по-другому, то есть попросту говоря – избить или покалечить. Правда, все эти попытки заканчивались одинаково, нападавшие не представляли себе, с кем имеют дело, и действовали по давно разработанной схеме, просто и нагло, надеясь напугать клиента напором и силой.
Девятого апреля, в пятницу, Панкрат заехал на своем белом «Судзуки-Витара», который оставил ему «в наследство» Ираклий Федотов, в автосервис на Протечной улице, чтобы сменить зимнюю резину на летнюю, только собрался вылезти из кабины, как вдруг к машине подскочил какой-то молодой парень с длинными волосами и, показав длинный нож, даже не нож – тесак, прошипел:
– Убирайся отсюда, охранник хренов! Здесь тебя обслуживать больше не будут.
Панкрат внимательно глянул на испитое лицо парня и вспомнил: длинноволосый входил в свиту заместителя мэра города по строительству и присутствовал при задержании охраной рыбзавода всей делегации, выносившей в портфелях все ту же икру. Скандал тогда получился большой, и разъяренный зам главы администрации унижения наверняка не простил.
– А это еще кто с тобой? – посмотрел Панкрат за спину длинноволосого.
Тот оглянулся и через две секунды лежал лицом вниз на асфальте с вывернутой рукой.
К Панкрату бросился еще один мужчина, средних лет, в дорогом костюме, судя по всему приятель длинноволосого, но Воробьев вытянул в его сторону отнятый у парня тесак и проникновенно сказал:
– Я тебя умоляю, любезный! Не поднимай шум, тебе же дороже обойдется. Забирай своего кадета и убирайся отсюда.
Мужчина остановился, прикидывая свои возможности, нагнулся к поверженному спутнику и помог ему подняться. Уходя, длинноволосый оглянулся и процедил сквозь зубы:
– Я тебе это припомню, паскуда! Если сам не уедешь из города, мы тебе…
Панкрат шагнул к нему, и пара поспешила испариться со стоянки на «сотой» «Ауди». Работники автосервиса, наблюдавшие за происходящим, бросились к машине Воробьева и быстро привели ее в порядок, проявив к водителю подобающее случаю уважение.
А на следующий день произошло еще одно событие, заставившее Панкрата задуматься не столько о своей собственной безопасности, сколько о безопасности семьи. Еще свежи были в памяти все перипетии с освобождением детей из рук похитителей-легионеров на острове Городомля под Осташковом.
По заданию Лиды Панкрат поехал по магазинам города, чтобы купить пару небольших деревянных табуретов для детей и книжную полку, остановился у первого же мебельного магазина недалеко от бывшего Гостиного двора, а когда вышел с полкой в руках – увидел, как присевший возле его джипа мальчишка лет четырнадцати пытается проколоть шины гвоздем.
Неподалеку стояли двое парней, наблюдая за его «работой», но оценивать их бездействие Панкрату было некогда, он метнулся к джипу и, присев за спиной мальчишки, самозабвенно трудившимся над дыркой в мощном колесе «Судзуки», участливо спросил:
– Что, не получается?
Мальчишка дернулся, оглянулся, глаза его расширились, он попытался проскользнуть мимо Панкрата, но был пойман за ухо и заныл:
– Дяденька, я не хотел, отпусти, меня попросили…
Панкрат отобрал гвоздь, заточенный, как шило, покачал головой.
– Ничего себе зубочистка! Кто тебя попросил?
– Эй, козел, отпусти пацана, – раздался сзади угрожающе-злобный голос. – Чего к детям пристаешь?
Панкрат оглянулся, не выпуская ухо малолетнего хулигана.
Он знал, что сейчас по городу распространилась мода протыкать колеса «крутых» и не очень автомобилей, а потом требовать у их владельцев дополнительную плату «за охрану», однако здесь явно был не тот случай.
К нему подходили те самые молодые люди, которые до этого спокойно наблюдали за «творческой» деятельностью прокалывающего колесо мальчишки. Панкрат встряхнул хулигана за шиворот:
– Они тебя просили?
– Ой!.. пусти!.. ой, больно!.. они это…
– Беги и больше не делай этого, даже если тебе хорошо заплатят. Я человек добрый, а найдется такой, что все кости переломает.
– Эй, тебе говорят, рыбозащитник!
Панкрат отпустил мальца, юркнувшего в подворотню, прищурился, разглядывая подходивших здоровяков, абсолютно точно знавших, кто он такой, судя по реплике, и одновременно фиксируя боковым зрением передвижение еще одной пары мужчин, постарше возрастом, посолиднее и получше одетых. Он уже понял, что «наехали» на него не простые «урки», а «шестерки» каких-то влиятельных господ, недовольных положением на рыбзаводе. И еще одного человека заметил Панкрат, с интересом следившего за развитием событий: высокого монаха в черной рясе с бляхой на груди.