...Подъехали к печально знаменитой Чуйской долине. На обочине среди конопляных зарослей стоит фургон с надписью "Пост наркомании". Казахский полицейский у каждого поискал следы уколов на венах. "Что такое героин, знаете?" Откуда? "С собой везете?" Как было не рассмеяться. Везут оттуда, а не сюда. Обиделся, стал листать паспорта. "Где вкладыш российского гражданства?" Так вот же прописка. "Пройдемте..." Пришлось дать взятку. Пока разбирались, мимо размахивающего жезлом сержанта спокойно проехали несколько иномарок. Догонять их никто не собирался. На одной из стоянок к автобусу подошла цыганка, которая не говорила по-русски, но ясно дала понять, какой товар предлагает, помахав перед открытыми окнами горящим пучком сушеной конопли.
...С территории Казахстана нас выпустили быстро. Парень в белой рубашке поднял и опустил шлагбаум. Узбеки взялись за таможенные процедуры всерьез. Для начала пришлось заплатить 30 рублей за "дезинфекцию" (мужик в халате облил колеса автобуса чем-то из канистры). Потом долго заполнялись декларации, и полицейский чин рассмотрел содержимое одного из рюкзаков (это для чего? что за таблетки?) Через четыре часа мы были в Ташкенте. Езды до него было, в общем-то, на час, но узбекские "гаишники" с поразительным упорством останавливали "Икарус" через каждые пять минут. Это происходило так: откуда-то слышался переливчатый свист. Автобус останавливался, и водитель долго всматривался, не идет ли дорожный инспектор. Тот не шел. Автобус трогался – свист заливался снова. Очень скоро выяснилось, что ни один инспектор не покинет своего "поста" с чайным столиком в тени развесистого тополя. Также скоро стало ясно, что, выходя из автобуса, права водителю можно с собой не брать. О том, что с документами у пассажиров транспортного средства с челябинскими номерами все в порядке, было сообщено по рации. Так что служивый только спрашивал лениво: "Дэньги эсть?". На что следовал немедленный отзыв нашего находчивого водителя: "Нет, в автобусе оставил". "А-а, тогда проезжай", – благословлял разморенный инспектор и погружался в изучение содержимого пиалы. Как бы то ни было, скоро мы оказались в древней, но отстроенной вновь столице Узбекистана.
...Экс-граждане России, встреченные мною в Ташкенте, говорят, что Аллах не живет в городах. Ему больше нравятся горы. Не знаю, так ли это, но законы шариата никак не проявляли себя на вполне европейского вида ташкентских улицах. Не было видно стыдливо закрывающих лицо чадрой девушек. А мужчины с непроницаемой азиатской невозмутимостью преспокойно общались с трубками сотовых телефонов. Отсутствие строгого надзора за нравственностью, предписанной Кораном, компенсировала строгость официальных законов. По Ташкенту можно без опаски гулять хоть днем, хоть ночью – милиции больше, чем звезд на маршальской груди. Машины, стоящие вдоль дорог, никто не закрывает. За кражу железного коня вполне можно получить 15 лет тюремного заключения. За умышленное убийство, изнасилование – расстрел, посему даже среди преступников дураков нет.
Незаконные валютные операции караются трехлетним тюремным заключением, что создало нам определенные трудности с обменом "деревянных". Дело в том, что официальный курс рубля в обменных пунктах Ташкента в два раза ниже рыночного. Пришлось, таясь и в оглядку, менять рубли на базаре по курсу "1 рубль к 30 сумам". Игра на разнице официального и рыночного курса привела к невиданной для россиянина дешевизне. В Узбекистане безумно дешево можно купить автомобиль "ДЭУ", собираемый на совместном узбекистано-корейском конвейере. Жаль, что таможенные поборы при перегонке машины в Россию аннулируют достоинства международного сотрудничества. Цены на базаре навевают сладкие воспоминания о колбасе "за два-двадцать". Пудовый арбуз можно купить за пару рублей.
Азиатский базар представлялся мне уникальным явлением – шумным и пестрым, как одеяния красоток с раскосыми глазами. На самом деле он оказался достаточно неприглядным зрелищем. Отсутствие какой бы то ни было санитарии и однообразный ассортимент. Мед, овощи, арбузы, дыни, пряности и масса продавцов газированной воды – жарко все-таки. Просто удивительно, как эти же самые вкусности дорожают на челябинском рынке. Немного успокоил бухарский базар. Там оказались и кузнечные ряды, где на моих глазах отковали пару длинных и широких ножей, называемых здесь "пчак". Заплатил я за эти ножи довольно кругленькую сумму – а все из-за неумения торговаться.
О, торговля – искусство говорить чепуху, честно глядя в глаза. На среднеазиатском базаре можно не сомневаться, что указанная на ценнике сумма превышает требуемую примерно в два раза. Впрочем, бывают и исключения. Помнится, торговка персиками на бухарском базаре показала знаками, что одна единица ее товара стоят 40 сумов. Посчитав (как любой неизбалованный фруктами уралец) рубль за персик приемлемой ценой, я выдал ей 120 сумов и был приятно удивлен, когда в пакет было высыпано 3 килограмма сочных фруктов...