Ровно гудели двигатели, и Калитин, наконец, провалился в тревожное забытье. Он все-таки задремал, и перед ним сразу возник милый образ Лины. Она — его единственная подлинная связь с этим миром. Не что-то выдуманное, прикрывающее истинную суть вещей, а сама эта суть. Его переживание любви к ней есть самое ценное из всего, испытанного им до сих пор.
Остаток полета прошел для Марата в эйфорическом блаженстве, поглотившем время и пространство.
Столица Таджикистана встретила пассажиров рейса Москва — Душанбе ярким солнцем, теплом и запахом цветущих деревьев. Мокрый асфальт блестел. У здания аэровокзала молодые таджички продавали тюльпаны.
— Недавно дождь прошел, — сказал спутник Марата, грузный пожилой мужчина в очках с толстыми стеклами.
За этими стеклами его глаза были неестественно большими.
Марату опять все показалось чужим: и здание аэровокзала, и небо, и деревья, и женщины, наперебой предлагающие купить цветы, и этот идущий рядом человек.
«Меня утомил перелет», — подумал господин Калитин…
Место катастрофы было оцеплено солдатами внутренних войск, на дорогах расставлены блокпосты. Милиционеры и военные, изнемогая от внезапной жары, проверяли документы, осматривали проезжающие автомобили.
Марат приехал к туннелю вместе с другими членами комиссии по расследованию чрезвычайных ситуаций. Его представили как эксперта из Москвы. Первым делом он познакомился с Хушкадамом Батыркуловым, председателем комиссии.
— Мне звонили по поводу вас, — сказал этот красивый восточный мужчина с седыми висками. — Господин Багров, кажется?
— Багров, Алексей Юрьевич, — слегка поклонился Марат.
— Каковы ваши полномочия?
— Самые широкие, — ушел от ответа приезжий. — Я бы предпочел оставаться в тени. Могу я назваться вашим помощником?
— Разумеется… — неохотно согласился Батыркулов. — Я получил распоряжение не мешать вам. Вы специалист…
— Широкого профиля, — закончил его фразу Марат.
Батыркулов мрачно кивнул. Его задела скрытность московского эксперта, но продолжать разговор в том же духе он посчитал нецелесообразным. Какое его дело, в конце концов? Москвича прислали по указанию вышестоящего лица, и Батыркулов не несет за действия этого Багрова никакой ответственности. Большим людям виднее.
— Понимаю вас, — только и сказал он. — Если что-то понадобится, обращайтесь в любое время дня и ночи.
— Спасибо.
Господин «Багров» с воодушевлением пожал протянутую ему руку и откланялся. Самый скользкий момент легализации прошел гладко. Теперь можно спокойно работать. И Марат отправился на поиски начальника строительства.
Паршин лежал в своем комфортабельном вагончике, едва живой от радикулита. Известие о взрыве в туннеле отняло у него последние силы.
— Меня уже расспрашивали, — простонал он при виде Марата. — Сколько можно?
— Простите, но я должен выполнять свои обязанности, — сухо ответил «эксперт». — У меня к вам несколько вопросов.
— Черт бы вас побрал с вашими вопросами!
На Калитина не произвел никакого впечатления свирепый тон начальника строительства. Отчасти он даже сочувствовал Паршину.
— И все-таки… Предварительного заключения о причине взрыва пока нет. Что вы лично думаете по этому поводу? Как насчет технических нарушений?
— Мы все делали по инструкции! — взревел Паршин, пытаясь приподняться, но со стоном рухнул обратно на подушки. — Как положено! Ясно вам? Хотите все свалить на нас? Не выйдет. У меня с самого начала было предчувствие, что с этим туннелем не все в порядке. Черт…
От боли и досады он сболтнул лишнее и тут же пожалел об этом.
— Не все в порядке? Что вы имеете в виду?
— Ничего особенного… Просто интуиция. Мне не хотелось руководить этой стройкой, вот и все.
— Должна же быть какая — то причина для вашего нежелания? — настаивал Марат.
Паршин помолчал, морщась и ерзая. Он не мог удобно устроиться на койке. Дотошный эксперт страшно раздражал его.
— Ну… раньше тут уже пытались прокладывать туннель… Давно. Еще в семидесятых. А потом передумали.
— Почему?
— Вот и я гадал, почему. То ли средств не хватило, то ли… Не знаю. Место тут удобное, как раз для автомобильной трассы. А строить не стали. Слухи всякие ходили…
— Какие слухи?
— Не люблю я сплетни пересказывать! — разозлился Паршин. — Это к делу не относится.
— Ладно, — согласился Марат. Он решил поговорить с Паршиным еще раз, когда тому полегчает. — Вы давно болеете?