Соседка часто рассказывала Доротке о празднике, о том, какая красота в костеле, какое оживление на площади среди лотков с марципанами и иконками, сколько там разодетых девчат и красивых парней, — словом, при одной мысли об этом сердце от радости прыгает. А каково увидеть все это собственными глазами!
Доротка воспряла духом за те несколько дней, что отделяли ее от неизведанного доселе развлечения. Предложив ей пойти на праздник, отец избрал самое действенное средство. Доротка готовила себе наряд и хлопотала по дому, чтобы отец в ее отсутствие легко мог обойтись в их маленьком хозяйстве и без женских рук. Воспоминание о Вилике несколько утратило свою прежнюю горечь.
И вот в следующее воскресенье Доротка с соседкой отправляются в путь. До чего же к лицу девушке праздничный наряд! На ней свадебный передник и юбка покойной матери, — то и другое из добротного шелка. Корсаж украшен серебряным галуном и богатой вышивкой тончайшей работы. Отец до поры до времени приберегал этот наряд, дочь должна была надеть его на свою свадьбу. Но сегодня отец сам достал его из сундука, хотя Доротка и не заикалась об этом. Он не хотел, чтобы дочь на празднике выглядела хуже других. Пусть ее радость будет полной!
Доротка не только что не выглядела хуже других, но и затмила всех прочих. Она шла с молитвенником и букетиком в руках, юбка на ней шуршала, ленты длиною в два локтя развевались позади белого нарядного капора. При виде ее всякий сказал бы, что это дочь мельника, а не сельского бедняка. Так горделиво она выступала.
Отец вышел проводить ее до мостков и долго смотрел, как она спускается вниз по склону к долине, к лесу, через который шел путь в Главицу.
— Охотно верю, такая пришлась бы тебе по вкусу, бесовское отродье, — вполголоса произнес старик, словно бы обращаясь к Вилику, — но скорее ты приведешь в дом принцессу, чем ее. Ты объявил ей, слепец, войну, но сам бесславно погибнешь. На моей дочери надет панцирь добродетели, а перед собой она несет щит ненависти. Она повергнет тебя во прах, если ты вступишь с ней в единоборство. Солнце в небе не погасишь, Доротку не сломишь. По всему миру развеял старый бес свое семя, но так же, как не проросло оно в сердце отца, не прорастет оно и в сердце дочери.
И каменолом вернулся в свою низенькую горницу, снял с полавочника книгу, сел к раскрытому окну, откуда веяло запахом гвоздик, — из них сегодня Доротка сплела себе венок, — и принялся читать о великой пагубе, которую наслал господь на Чехию сотни лет назад, дабы покарать эту землю за прегрешения, содеянные молодыми и старыми.
Между тем Доротка благополучно добралась до Главицы и не переставала удивляться. Все оказалось в точности таким, как описывала ей соседка. В костеле — сплошное золото, алтаря и не видать — густой пеленой окутал его кадильный дым, с клироса доносилось такое пение, что Доротка все время, пока совершалась служба, плакала не переставая. Она жаловалась покойной матушке, сама не зная, на что и на кого. Ведь ее никто не обижал, а ей казалось, будто чинится несправедливость, и от этого надрывалось сердце. Соседка то и дело подталкивала ее локтем, люди с любопытством стали оборачиваться на плачущую девушку, но Доротка не могла остановиться. Давно известно, что слезы облегчают душу. После богослужения на душе у Доротки стало так легко, как давно уже не бывало. Когда она вышла из костела на площадь, ей показалось, будто у нее камень с души свалился.
На площади разгуливала молодежь со всей округи. Среди них Доротка увидела немало грабовских парней и девчат, но никто из них не окликнул ее, — ведь она была всего-навсего дочь каменолома. Заметив Доротку, они с изумлением оборачивались ей вслед, ухмылялись — мол, эко вырядилась; отпускали колкости — дескать, и серебряный галун не поможет тебе поймать жениха, — и больше не обращали на нее внимания. Зато парни из других деревень мигом приметили Доротку, забегали вперед, чтобы снова с ней встретиться, и решили согласно, что нет на празднике девушки красивее. Они тут же принялись расспрашивать о ней, кто она и откуда, но, услыхав, что это дочь бедняка из горной деревушки, ничем больше не пытались привлечь ее внимание и припустили за теми девушками, у которых блестели не только глаза, но и дукаты на шее.
Доротка была наблюдательна, она мигом уловила, что происходит вокруг нее.
Она заметила, что те, кто смелее других заглядывал ей в глаза, отводили взгляд, едва перемолвившись с кем-либо из ее односельчан. Казалось, они стыдились, что удостоили ее своим вниманием. Девчонка, дробившая камень, годилась разве для батрака. Она не смела приближаться к молодцам из богатых дворов, которые сошлись сюда, чтобы высмотреть себе невесту-ровню. Прогуливаясь в толпе, Доротка только сбивала парней с толку. У тех, кто ходил за ней, заключив по ее виду, что она штучка не простая, другие парни, более осмотрительные и проницательные, в это время уводили из-под носа девчат, у которых отцы готовы кружками намерить монет в невестины фартуки.