Так Лукаш ничего и не добился, сколько ни говорил, ни доказывал. Наконец у него явилась мысль, не нарочно ли невеста испытывает его терпение, может, ее забавляет, что он сходит по ней с ума? Может, она втайне радуется его явной растерянности? Как ей было не заметить, что она нравится ему еще больше, чем три года назад, и как он всякий раз вздрагивает, завидев ее или хотя бы заслышав ее голос?! Верно, она и впрямь поняла, что никогда не любил он ее сильнее, чем теперь, — глаза у нее зоркие, ум быстрый; но хорошо ли это с ее стороны — мучить его забавы ради? Насмехаться тишком над его любовью? Небось еще думает при этом: «Теперь я могу вертеть тобой, как хочу, теперь ты никуда не денешься!» Есть такие люди, которые ценят только то, что им недоступно, а едва заполучат желаемое — и хоть трава не расти! Что, ежели и Вендулка из их числа?
Жених стал не на шутку дуться и через неделю заявил невесте напрямик, что-де она уже не кажется ему такой добросердечной, как три года назад.
Но Вендулка делала вид, будто не понимает его намеков, не слышит или не придает им никакого значения. Он так и не дождался от нее толкового ответа. Она была с ним приветлива, излучала блаженство, радость сквозила в каждом ее движении — иными словами, сразу было видно, что человек на седьмом небе, и каждый невольно радовался, видя ее счастливое лицо. Лукаш тоже немало радовался и тоже чувствовал себя на седьмом небе, когда она так ласково, так приветливо улыбалась. Но стоило ему к ней подсесть и завести разговор по душам, разговор о любви, как у нее тотчас находилось какое-нибудь срочное, неотложное дело. Не успеет Лукаш оглянуться, — а уж она ускользнула от него, и след ее простыл! Надо отдать ей должное: за то короткое время, что она здесь хозяйствовала, все в его доме приобрело совсем другой вид, каждый уголок точно преобразился, сияя улыбчивой чистотой; Вендулка хлопотала от зари до зари, чтоб наверстать упущенное покойницей. Времени для разговоров у нее и впрямь было не густо, но что за дело влюбленному Лукашу до ее трудолюбия, чистоплотности, усердия, бдительности, до всех этих разумных и необходимых перемен, производимых ею в его усадьбе?! Ему до зарезу нужен был поцелуй, ничего другого он от нее не хотел, ни о чем ее не просил, на все остальное она вполне могла бы махнуть рукой.
Что ж удивительного в том, что, не допросившись и не добившись вожделенного, Лукаш в конце концов потерял терпение?! Он всерьез обозлился на Вендулку и даже топнул на нее в сердцах ногой. Теперь уж было не до смеха.
— Слушай, Вендулка, пора с этим кончать! Я уже по горло, по самое горло сыт твоими отговорками! — заявил он ей однажды с угрозой. — Если ты сейчас же не обнимешь меня, как тогда под осиной, то пеняй на себя, я тебе такое поднесу, что не обрадуешься! Уйду в трактир и не вернусь, покамест солнце не встанет вон над той горой!
Она покраснела, угроза явно ее напугала, но Вендулка и не подумала уступить жениху.
— Коли ума у тебя не хватает — ступай! — отрезала она и ушла.
Такого оборота Лукаш вовсе не ожидал, он думал, она на все согласится, лишь бы жених не уходил из дому, — если уж не из-за чего другого, то хотя бы из-за возможных пересудов. Мало того, что он обманулся в своих ожиданиях, — изволь теперь выполнять то, чем грозился, иначе сядешь перед ней в лужу! Лукаш взял шапку и действительно отправился в трактир, куда его обычно не больно-то тянуло, а сейчас и подавно; даже при покойнице он спасался в трактир, лишь когда очень уж тосковал по Вендулке. Теперь же его спроваживает туда сама Вендулка, — как еще понимать ее отказ?
Он ушел, и на сей раз в нем бурлила не только кровь, но и желчь. Ему хотелось во что бы то ни стало отомстить вздорной и жестокой невесте. Поэтому, возвратись поздно вечером домой, Лукаш принялся сшибать стоявшие в сенях лохани и ведра, чтоб в горнице было слышно, чтоб Вендулка знала, что он впервые в жизни напился в трактире, и все из-за нее!
Но могла ли Вендулка не сообразить, что он нарочно поднял весь этот тарарам?! Она хотела было рассердиться, но когда в сенях точно гром загромыхал во всю мощь, ее разобрал такой смех, что она, прикусив губы, прямо вся тряслась от смеха. Лукаш намеревался проучить ее, а наказал самого себя. Она хорошо знала, что по части выпивки он не мастак, и столь же хорошо понимала: пьяницей за один вечер не станешь, коли нет у человека к этому склонности.
Когда жених и невеста увиделись на следующий день, она ни единым словом не обмолвилась о его вчерашней выходке, но еще поспешнее, чем обычно, оставила Лукаша и принялась за домашнюю работу. Вендулка боялась рассмеяться ему в лицо, поговори она с ним подольше, — ведь что вытворял ночью! Добро бы ему было шестнадцать лет, а то почтенный селянин, хозяин, да к тому же еще вдовец! Посшибал лохани да ведра — и все из-за какого-то поцелуя!