Но это, конечно, бывает только с неопытными экспедиционными исследователям». Настоящие памирцы любого кутаса призовут к порядку. Дело в том, что верховым или вьючным кутасом управлять очень трудно: у него такая густая и мощная шерсть, что любые удары для него нечувствительны. Управляют им с помощью аркана, продетого через ноздри.
Нужно сказать, что в условиях бездорожья, на абсолютных высотах больше четырех — пяти тысяч метров кутас незаменим. Во-первых, ему не страшны ни скалы, ни камни. На злых подвижных осыпях, где лошадь сразу обдерет ноги, а то и повредит копыта, кутас пройдет совершенно спокойно. Он не упадет, у него не будет «тутека» (горной болезни), его не придется колоть шилом в нос, чтобы пустить кровь (на высоких перевалах киргизы так делают с лошадьми, которые от большой высоты и, видимо, от большого кровяного давления доходят до обморока).
Кроме того, кутас, несмотря на свою кажущуюся неуклюжесть, обладает огромной проходимостью; он может пройти по крутому склону, осторожно прыгая с камня на камень, как коза. Он может стать на камень всеми четырьмя ногами и прыгнуть на соседний камень. Причем прыжок может быть: солидный, несмотря на то что взрослый кутас весит полтонны или даже тонну. Если в этот момент на кутасе неопытный всадник, он рискует грохнуться на камни.
Многие экспедиции, и альпинистские, и геологические, прежде использовали кутасов. Сначала ехали на машинах, потом, выше, где нет дорог, а только тропы, — на лошадях, покуда можно. А где дорог нет и где пройти уже почти нельзя — на кутасах.
Кутас неприхотлив, он работает на таком морозе и на таких абсолютных высотах, где другие животные работать не могут. Кутас незлобив и добродушен, случаи нападения на человека, даже при грубом обращении с ним, очень редки. Кутас очень самостоятелен в выборе пути там, где нет дорог. И кутас вовсе не туп, как совершенно напрасно считали некоторые путешественники. Говоря о тупости диких яков, которых он встречал в высокогорьях Тибета, один из путешественников прошлого века описывает следующее. Он встречает стадо диких яков, которые подпускают его достаточно, близко, и открывает по ним стрельбу. Стадо стоит. Несколько быков бросаются в его сторону, но, не добежав до него, останавливаются. Он продолжает стрелять, падают быки. Стадо бросается наутек, но, отбежав на небольшое расстояние, останавливается и смотрит в сторону охотника. Охотник подходит ближе и опять стреляет, и снова падают убитые животные… Вот на основании этого эпизода путешественник и делает вывод о непроходимой тупости кутасов. Мне кажется, что выводы здесь можно сделать совершенно другие, и совсем не лестные для самого путешественника.
Во-первых, что сам путешественник был бессмысленно жесток. Ну зачем он стрелял в кутасов, зачем перебил их столько? Мясо он использовать не мог, у него был небольшой караван и всего пять — восемь спутников. Один кутас мог обеспечить их мясом на две недели, шкуры же были им не нужны, ну одна-две.
Во-вторых, что кутасы добродушны и незлобивы. Они впервые увидели человека с огнестрельным оружием, и этот человек начал из убивать, и, хотя они сильные и могли бы сами убить человека, они не кидаются на него, они хотят только отогнать его. Но человек продолжает стрелять, и стадо в ужасе бежит, но оно оставило поверженных, убитых и раненых товарищей, оно не хочет их бросать, оно хочет вернуться, подойти к раненым, как-то им помочь. Но в ответ звучат новые бессмысленные выстрелы…
Сейчас кутасов на Памире осталось немного. Есть, правда, один совхоз в Булункуле, специально занимающийся их разведением. Как вьючное животное кутаса используют сейчас редко. А в прежнее время мы широко использовали их для работы на самых высокогорных отрезках пути. В ледниковом цирке Зор-Чечекты был когда-то построен домик, и из этого домика велись наблюдения — метеорологические, по фенологии и по динамике развития растений на высоте 4800 метров. Материалы для постройки домика мы доставили на кутасах. И в первые довоенные маршруты Памирской экспедиции САГУ для работы у ледников по Танымасу и Баландкиику я брал с собой кутасов.
Только, нужно сказать, в их поведении есть одна не слишком удобная для экспедиции особенность. Всякому экспедиционному исследователю хорошо известны случаи, особенно частые в начале маршрута, когда лошади или ишаки удирают. Вечером вы их стреножили или привязали к колышкам, а утром все пусто, колышки выдернуты, путы погрызены и все лошади удрали. Вы, конечно, сами едете или посылаете за беглецами на базу, где, по их мнению, их дом и куда они убежали. А вот с кутасами дело будет совсем не так. Сбежать они сбегут при малейшей возможности, но вот куда они побегут и где их искать — совершенно неизвестно. Они могут уйти в какое-либо безлюдное, отдаленное место, где их разыскивать и в голову никому не придет…