И уклон у реки был такой, что я сидя видел, как уже в пяти-шести метрах выше по течению реки уровень воды находится на высоте моих глаз, а за десять — пятнадцать метров — почти на два метра выше. Спасибо еще, что дно здесь было галечниковое, больших камней не было, а то бы совсем нельзя переправляться.
Надир пошел пониже по течению, я пошел повыше. Искали, смотрели. Но смотри не смотри, а идти-то нужно! И мы выбрали путь: сначала на одну отмель, от нее наискосок к другой, а там и до берега недалеко. Вообще говоря, вторая протока была страшная, но что делать? И мы тронулись. Впереди Надир, мы за ним. Я видел, как все глубже и глубже входили ноги лошади Надира в воду; вот вода дошла до брюха и с размаху стала бить лошадь в бок, отчего выше по течению у седла вырос пенистый бурун, а с другой стороны седла, ниже по течению, образовалась целая яма в воде. В середине протоки напор воды чуть ли не валил лошадей. Но вот я с облегчением увидел, что бурун уменьшается, вот показалось лошадиное брюхо, потом ноги. Слава аллаху, Надир с первыми двумя вьючными выходил к отмели.
За ним входил в глубокую воду Мумеджан, но тут мне наблюдать стало уже некогда, я сам шел на глубину, и все поплыло у меня перед глазами, все понеслось мимо меня. Закружилась голова. На переправе нельзя смотреть на воду, я стал смотреть вперед на отмель, и все прошло. А тут и вода стала опускаться, и моя лошадь благополучно вышла на отмель.
Постояли мы на отмели, посмотрели и пошли через самую глубокую протоку. Шли наискось. Надир, все больше погружаясь в воду, шел первый, за ним — две вьючные лошади. И снова, как только лошадь входила в воду по брюхо и загораживала телом течение, мгновенно появлялась здоровая яма в воде — подтяг.
Неужели собьет? Но нет, Надир прошел благополучно. Вот у лошадей сбоку опал бурун, вот он миновал быстрину. И тут я увидел, как следом за ним мелькнула, проносясь по течению, голова Контрабандиста. Он плыл за нами, его несло все дальше и дальше вниз, подбрасывало, кидало, но он все плыл, плыл, и вот далеко ниже по течению его благополучно прибило к берегу. Он вышел на берег пошатываясь, едва дыша, и стал отряхиваться.
Но с Мумеджаном едва не случилась беда: вьючную лошадь, которую он вел за повод, сбило водой, и она поплыла. Ее уносило течением. Мумеджан, вцепившись в повод, удерживал ее, хотя его собственная лошадь едва держалась. Но тут подскочил я, схватил вьючную за хвост. И, удерживаемая за повод и за хвост, она оправилась, уперлась в дно ногами и остановилась. Еще несколько минут борьбы, и мы понемногу, шаг за шагом, миновали глубину и — аллах акбар! — потихоньку выползли на спасительную отмель.
Да и было пора. По прибрежному песку я увидел, что вода быстро-быстро, просто на глазах, прибывала. Натаявшие за, день воды подходили, и река бурно вздувалась. Последняя протока не была опасна, а на берегу, радостно виляя хвостом, нас встречал мокрый, но целый и веселый Контрабандист.
А Лис, наша вторая собака, осталась на том берегу. Мы видели, как она бегала и затем уселась, подняла голову и открыла пасть. Она выла, это было хотя и не слышно, но видно по ее позе. Но возвращаться за ней было невозможно: вода все прибывала. Оставалось надеяться, что собака, видя уходящий караван, не выдержит и кинется в воду. Но Лис не пошел за нами, он пошел назад.
И вот что интересно: на берегу мы нашли на песке какие-то следы и полувысохшие брызги. Кто-то переправлялся незадолго до нас, топтался, встряхивался и ушел. Дальше был галечник, и ни кто переправлялся, ни куда пошел, уже видно не было.
Следующие два дня мы в Алтынмазаре ждали Султана. Султан — это караван-баши каравана, который ходит из Дарауткургана на обсерваторию Федченко. Он ходил, когда строили обсерваторию, ходил и теперь, снабжая ее зимовщиков, привозя продукты, приборы, дрова и людей. Караван состоял больше чем из двадцати вьючных коней, и командовал ими Султан, великий мастер переправ и путешествий по льду. Вот мы и пришли в Алтынмазар, чтобы присоединиться к каравану Султана, так как идти одному через переправы и по леднику я побаивался.
Алтынмазар тогда трудно было назвать поселком. Здесь было всего три юрты. В одной жил сторож, в другой — киргизская семья, которая пасла здесь свое небольшое стадо, в третьей — молодая киргизка, недавно потерявшая мужа. Рядом метеостанция Алтынмазар, и на ней еще два человека.
Алтынмазар расположен у основания склона Заалайского хребта, под перевалом Терсагар, ведущим в Алайскую долину. Склоны Заалайского хребта к северу от Алтынмазара пустынны и маложивописны, только у подножия хребта, у самых галечников, возле юрт и у метеостанции, большие заросли ивняка. Это на севере, а на юге открывалась прекрасная панорама, совершенно потрясающее зрелище. Справа Мазарские Альпы — огромная великолепная группа гор с большим ледниковым цирком между ними. Прямо за бесконечными галечниками — морены ледника Федченко, а слева — хребет Каинды, который обрывается к галечнику совершенно отвесной стеной. Стена эта не только отвесна, она гладка, обтесана, отполирована на высоту чуть ли не в километр. Видимо, ледник Федченко заходил сюда еще совсем недавно; сейчас он стремительно, на глазах, отступает.