Может быть, именно потому, что рябчики обычны, а местами и многочисленны в Прибайкальских лесах, что их чаще других лесных птиц добывают охотники, их образ жизни здесь еще не изучен. Мы склонны увлекаться чем-нибудь редким и экзотичным и поэтому плохо знаем то, что нас окружает в будничной жизни. Мы до сих пор почти не изучили биологию байкальской белой трясогузки — ландшафтной птицы берегов и населенных пунктов. Так же мало, и даже гораздо меньше, мы знаем жизнь сороки, живущей в Баргузинской долине. А что нам известно о воробьях и воронах, обитающих в ближайшем соседстве с нами? И уж, конечно, мы почти ничего не знаем о жизни скалистого голубя, освоившего карнизы и чердаки наших домов. Изучение биологии именно этих видов представляет наибольший интерес для человека, так как многие из них или приносят ему большую пользу, уничтожая паразитов и вредителей, или, наоборот, приносят вред, распространяя всевозможные заразные заболевания.
В густом кустарнике из ольхи и березы на опушке соснового леса перекликался выводок рыжих овсянок. Перелетая с ветки на ветку, птицы громко и часто цыкали. В их позывках было много общего с позывками овсянок-дубровников.
Самцы и самки этих таежных овсянок, типичных представителей сибирского типа фауны, имеют примерно одинаковый вес — от шестнадцати до восемнадцати граммов. Самцы окрашены настолько своеобразно, что их трудно спутать с каким-нибудь другим из одиннадцати видов овсянок, найденных нами в северном Прибайкалье. Яркая каштановая голова этих птиц резко отличается от лимонно-желтого брюшка. Но самки и молодые рыжие овсянки очень похожи на самок дубровника, и при определенно этих птиц мы часто становились в тупик.
В северном Прибайкалье рыжие овсянки населяют светлохвойные леса с примесью березы и с густым подлеском из рододендрона или болотного багульника. Чаще всего они встречаются в прибрежной тайге на гнездовье, но в начале августа их можно в большом количестве наблюдать в самом верхнем течении реки Лены. Одна из характерных особенностей этой птицы — неравномерное распространение. Рыжую овсянку в значительном количестве можно встретить в районе мысов Малой и Большой Косы. Во всех же других местах северо-западного побережья Байкала они попадаются только отдельными парами. На меридиане Байкала и немного северо-западнее, у правых притоков Енисея, проходит западная граница распространения рыжей овсянки.
Невдалеке от места встречи рыжих овсянок мы увидели быстро прошмыгнувшую в кустах небольшую бурую птицу. Беспрерывно передвигаясь в густом кустарнике, она не переставала издавать свое монотонное «чок». Нам удалось выследить ее, когда она бежала по земле, почти полностью сливаясь окраской с лесной подстилкой. Это была самка синего соловья, одного из четырех видов соловьев, найденных нами на северном Байкале, — синего, красношейки, свистуна и варакушки.
Мы вошли в чистый березовый лес с редкими молодыми пихтами в подросте. Через несколько сот метров он резко сменился смешанными пойменными насаждениями из душистого тополя, сибирского кедра, пихты и березы. Здесь из-под большого куста смородины поднялся крупный глухарь и, задевая крыльями по кончикам веток, исчез в гуще леса. Клюв его был очень светлый, это определительный признак обыкновенных глухарей. Они в этих местах довольно редки. За два года мы встретили их всего несколько раз.
В сосновых лесах наше внимание привлекло большое количество грибов — подберезовиков, подосиновиков, маслят; изредка попадались и белые.
Невдалеке от реки на трех сучьях толстого старого тополя располагалось крупное гнездо какой-то хищной птицы. Вокруг гнезда на сучьях тополя был виден пух, а трава и кусты вокруг дерева забрызганы пометом птенцов. Признаки обитаемости гнезда были явными. Мы стали подбираться к нему по рядом стоящему кедру с удобным расположением сучьев.
Забравшись на вершину кедра, мы очень удачно сфотографировали птенцов и измерили гнездо, которое представляло собой довольно массивное сооружение из ветвей лиственницы и тополя. Большое, овальной формы, оно имело в длину девяносто сантиметров, а в ширину всего тридцать семь. Его высота достигала сорока шести сантиметров, лоток выложен веточками кедра и лиственницы с зеленой хвоей. Это говорило о постоянном подновлении подстилки во время выкармливания птенцов. Под ветвями кедра мы нашли около двадцати погадок, состоящих из шерсти различных животных. Их-то и закладывали родители свежей хвоей, чтобы птенцам не было сыро. В гнезде было два птенца. Увидев нас, они начали громко кричать и пятиться к краям гнезда, рискуя вывалиться из него. У более крупного птенца на крыльях уже появились перья, тогда как меньший был еще в сероватом пуху. Разница в размерах и развитии птенцов объяснялась тем, что птица, по-видимому, начала насиживание с откладки первого яйца.
Примерно около часа не появлялся ни один из родителей. Где-то рядом у реки несколько раз раздавались громкие крики ястреба-тетеревятника, но птица была занята охотой и близко к гнезду не подлетала. Наконец появилась большая сизая птица, неся в когтях добычу. Она села на соседнее дерево в тридцати метрах от нас и громко закричала.
Несмотря на широко распространенное мнение о вредности ястреба-тетеревятника, в погадках птенцов преобладала шерсть мышевидных грызунов, и ни в гнезде, ни на земле вокруг тополя не было заметно следов уничтожения пернатой дичи. Впрочем, поедая мышевидных грызунов в таежных охотничьих угодьях, ястреба могут вступать в конкуренцию с соболем. Однако почти все дневные хищные птицы на зиму улетают из этих мест, и поэтому вред от них совершенно неощутим.
В полдень, когда погода прояснилась, мы устроили привал на берегу — над высоким обрывом. Отсюда открывался красивый вид на крутой изгиб реки. Пока в котелке закипала вода, наслаждались отдыхом. Под нами мчалась к Байкалу река, круто исчезая за поворотом. Мы быстро привыкли к ее беспрерывному шуму и вскоре перестали замечать его.
Лес здесь рос узкой лентой вдоль реки. Слева его прижимал к реке гигантский курумник, справа теснил очень крутой берег. Звериные тропы исчезли, ушли куда-то далеко вверх по склону. Местами берега были так круты, что обойти их не представлялось никакой возможности; тогда мы шли прямо по ложу реки, над клокочущим потоком, переходя по камням с берега на берег.
Подъем становился круче, и все чаще приходилось отдыхать. Неоценимую поддержку оказывало превосходное настроение, не покидавшее нас всю дорогу.
Наконец мы вышли к первому снежному пятну. Летники, или снежники, которые часто встречаются под вершинами гор с юго-восточной стороны, — любопытное зрелище. Странно видеть плотные снежные сугробы в самый разгар календарного лета среди цветущих фиалок, горечавок и аквилегий. Поверхность снежников сплошь изъедена солнцем, отчего ее своеобразная ячеистая структура напоминает вафлю. Правда, выемки на снежнике не так глубоки и, как правило, они не расположены в определенном порядке. Если снежник залегает не очень круто, по нему удобно взбираться вверх и быстро глиссировать вниз, опираясь на крепкий посох. По снежному пятну с большим углом наклона идти довольно опасно, особенно когда на вас надета тяжелая паняга. Поскользнувшись, трудно удержаться на месте и почти не приходится верить в счастливый конец, так как внизу вас всегда поджидают камни или бурлящий поток воды. Во многих местах Байкальского хребта поверхность снежников покрыта микроскопическими водорослями. Они окрашивают снега в красновато-розовый цвет.
Подъем стал очень крутым; мы шли, выбиваясь из сил. Пот лил градом. Наконец после одиннадцатичасового подъема отряд вышел на перевал.
Мы стояли на перевале из долины реки Малой Солонцовой в долину реки Малой Лены, на высоте 1485 метров над уровнем моря. Немного южнее возвышалась гора Елбыр, высота ее 1876 метров. Внизу виднелся один из левых истоков. Правые истоки реки замыкал невысокий сглаженный отрог, за которым ничего не было видно. Горы здесь, как и везде, покрыты кедровым стлаником; в узкой долине реки Малой Лены видны заросли березок, ив, и всюду щебнистые и каменные осыпи оживляются светло-зелеными пятнами лужаек и белыми полянами ягельников. Так начинается один из правых притоков реки Лены, верховья которой мы надеялись посетить в этом году. Мечта побывать в истоках Лены не покидала нас уже два года.