Страшно наблюдать друг за другом во время передвижения по круто наклонным подвижным россыпям. За маленьким осторожным шажком внезапно приходится делать огромный прыжок и ни на минуту не забывать о том, что неподвижность даже самых больших камней обманчива, вы постоянно находитесь как бы на плавучих льдах. О специфике прогулок по россыпям, кроме ссадин на наших ногах, могут рассказать многочисленные вмятины и зарубки на ружьях, биноклях и фотоаппаратах, которые приходилось носить открыто.
Наконец мы подошли к последним деревьям лесного пояса. Дальше дело пошло превосходно, время пролетело незаметно, и вскоре отряд очутился на берегу Байкала.
На приваде, невдалеке от устья реки Малой Солонцовой хозяйничал медведь, но в этот момент кто-то выстрелил в коршуна — зверь исчез. Привада, положенная за день до похода в горы, оказалась полностью уничтоженной медведями.
Галька расползалась под ногами, и мы потратили на переход до базового лагеря около полутора часов. Ввалившись в зимовье, мы застали Велижанина за великолепным занятием. Окутанный густым чадом, он стоял у плиты и бросал со сковороды на тарелку пышные оладьи.
Наш приход он отметил радостным кличем. Оводов заявил, что желает приобщиться к блаженству не теряя ни одной секунды, но получил по рукам. Все были очень голодны, однако пришлось сделать вид, что мы в состоянии спокойно, без паники снять паняги. Одинокий домик на берегу Байкала, заполненный дымом и чадом, показался нам уютным и родным.
В ИСТОКАХ ЛЕВОЙ ТОНГОДЫ
оход в потоки Левой Тонгоды по плану намечалось начать вчера, 15 июля, но предыдущий подъем по долине реки Малой Солонцовой нас так утомил, что мы решили отдохнуть на базовом лагере еще один день.
Наши паняги, несмотря на оставленный в горах запас мяса, весили примерно по двадцать килограммов; учитывая крутизну подъема, это очень значительный груз. Мы шли с большим напряжением, а последние метры подъема преодолели почти через силу. На каждые двадцать пять минут хода двадцать минут тратилось на отдых. Нас очень выручила медвежья тропа, найденная Оводовым в стланике во время последнего похода.
В прошлый раз передвижение по этой тропе показалось нам очень легким, но сейчас мы убедились, что тропа, проложенная по очень крутому склону горы среди густых зарослей стланика, трудно проходима даже для медведей. Кроме медведей по ней, пожалуй, не мог бы пройти никакой другой крупный зверь. Она имеет вид узкого туннеля, проложенного в гуще стланика. В этом тесном проходе нам приходилось пробираться буквально на четвереньках. Особенно много неприятностей тропа доставила Велижанину, который на этот раз отправился с нами, доверив Оводову свои поварские обязанности. Велижанин нес тяжелую четырехместную палатку. Она высовывалась из паняги и высоко торчала у него над головой со специальными палочками, служащими каркасом. Палочки постоянно задевали за сучья. Велижанин ворочался, как медведь, и нам, уже поднявшимся к вершине, были хорошо видны резкие колыхания стланика в том месте, где он пробирался.
К ночи мы подошли к месту нашего лагеря в левом истоке реки Малой Лены. Здесь, выбрав ровное место, мы установили палатку, постелив под нее толстый слой стланиковой хвои. После тяжелого подъема все были насквозь мокрыми от пота, и ночью, не успев хорошо просушиться, сильно продрогли, хотя и спали в палатке, в брезентовых вкладышах из-под спальных мешков и, разумеется, не раздеваясь и не снимая шапок.
Заснули мы только под утро, когда стало пригревать солнце. В полдень отряд начал перевал из долины реки Малой Лены в Левую Тонгоду. Истоки этих двух рек разделены невысоким овальным хребтом, покрытым зарослями стланика, каменными россыпями и зелеными пятнами небольших лужаек. Но и этот пологий подъем нам удалось преодолеть с большим трудом.
На одном из крупных снежников мы снова увидели группу оленей. Левый исток реки Малой Лены был, по-видимому, одним из наиболее подходящих мест для обитания северных оленей. Долина этого ключа далеко врезалась в центральный гребень Байкальского хребта; ко времени нашего второго прихода там оставались еще мощные снежники. Вершина этой пади обращена в сторону северных ветров, которыми наметаются большие снежные забои. Следы оленей наиболее многочисленны именно в этом районе. Весь гребень хребта, покрытый некрупной щебенкой, буквально избит характерными круглыми и широкими копытами этих животных.
СНЕГА И ОЛЕНИ
Мы медленно поднимались к перевалу, смотрели на оленей и думали о значении снежных пятен в жизни этих животных.
Охотники считают, что олени спасаются на снегу от мошки, мокреца и комаров, получивших обобщающее название гнуса. Гнус в гольцовой и подгольцовой зонах встречается в таком же огромном количестве, как и в поясе тайги. Появляется он в самое различное время суток, но почти совершенно исчезает ночью. Это объясняется, по-видимому, низкими ночными температурами в течение всех летних месяцев. Особенно много гнуса бывает в хорошую теплую погоду, а также перед небольшим дождем в теплый день. В холодную погоду, если ночью выпадает иней, а утром ледяная роса, гнус исчезает.
Казалось бы, что в высокогорной области, в царстве камней и скал, его должно быть меньше, чем в таежных лесах. Но это, к сожалению, совершенно не так. Питаясь соками растений на лужайках и в зарослях кустарников, он чувствует себя здесь хозяином положения. В особенно «гнусные» дни над людьми и животными вьется такая туча мошек и комаров, что и тем и другим становится не по себе. Человек изобрел репудин, таежные мази, диметилфталат и некоторые другие более или менее надежные средства против гнуса. Животные приспосабливаются по-своему: олени, например, выходят на снега. Там они, несомненно, меньше подвержены нападению гнуса. Насытившись, мошкара отлетает прочь, а новые полчища гнуса на снега не прилетают.
Олени, как мы уже видели, используют оригинальный прием спасения от гнуса — они перебегают из одного конца снежника в другой. Этот бесхитростный маневр не очень-то обманывает кровожадных насекомых, но все же животные не поднимают здесь новые полчища мошкары, как в кустарнике или высокой траве.
Олени могли бы отстаиваться и на вершинах пологих увалов, где обычно проходят их тропы и где почти всегда обдувает ветром, но они не могут обойтись без воды. У этих животных очень велика потребность в воде. Это связано с тем, что и летом, наряду с другими кормами, они продолжают в большом количестве поедать сухой ягель. Почти всегда, когда приходилось наблюдать оленей на снегу, было видно, что они едят снег.
На снегу олеин могут охладить тело в жаркий июльский полдень, когда камни россыпей раскаляются настолько, что к ним невозможно притронуться рукой. И, наконец, на больших круто лежащих снежниках самки с оленятами находят надежное спасение от медведей. В этом мы убедились во время прошлогоднего ульканского похода.
В Байкальском хребте в июле и начале августа только там можно найти оленей, где есть летники. К счастью для оленей, во многих истоках рек, текущих в Лену, есть из года в год перелетовывающие снега, которые к навалу зимы бывают еще довольно велики, достигая пяти-десяти-ста метров в длину, двадцати-тридцати в ширину и до трех метров в высоту.
НА ПЕРЕВАЛЕ
Перевал из истоков Малой Лены в истоки Левой Тонгоды пологий и сравнительно легкий, но достался он нам с большим трудом. Вскоре впереди раскрылись подернутые серой дымкой новые дали — истоки рек Левой Тонгоды и Малой Лены. Потом мы часто вспоминали эту прекрасную картину.
Внизу лежало несколько речных долин, заросших густыми кустарниками. Вдали яркими зелеными пятнами пестрели субальпийские луга. В верховьях рек видны последние островки хвойных лесов. У одного из особенно ярких зеленых пятен, которое отсюда превосходно видно, мы решили поставить палатку.